|
Автор
|
Тема: Петя и Волк (при чём здесь Чайковский?)
|
|
Pipa
|
написано:06-10-2003 02:29:17
|
241
|
Godo: Порой в Десятку гораздо легче «попасть» человеку, погружённому в Единицу, чем тому, кто коснулся сияния Девятки.
Известное дело! Легче верблюду пройти в игольное ушко, чем богатому в царствие небесное :-). Блаженны нищие духом...
ц и т а т а
|
|
Godo
|
написано:06-10-2003 12:44:01
|
242
|
Pipa
Н-да... И совсем не "известное дело":). Если бы я хотел сказать то, что поняли Вы, то и написал бы о верблюде в ухе и блаженстве нищеты. Или, по меньшей мере, абзац, на который Вы отреагировали, выглядел бы примерно так:
"Во всей этой модели, называемой Мишень, есть ещё один важнейший момент. В Десятку гораздо легче «попасть» человеку, погружённому в Единицу, чем тому, кто коснулся сияния Девятки. Это потому, что Единица является «периферией» Мишени и, благодаря этому, имеет ярко выраженную прямую связь с «центром», с Десяткой. Так что «путь» из Единицы в Десятку пролегает ни в коем случае не через все остальные «сферы», хотя это и кажется наиболее логичным маршрутом".
Впрочем, Ваше право понимать так, как Вам угодно.
ц и т а т а
|
|
AesirLoki
|
написано:06-10-2003 13:52:59
|
243
|
Pipa
Легче верблюду пройти в игольное ушко...
Не сочти за спам и флейм, но токмо за реплику для созданной тобою темы про Взаимопонимание, просто размещенную поближе к контексту. Не вели казнить, вели миловать. Где ж ты ЭТО увидела в том, что написал Годо? Ну ё моё!
ц и т а т а
|
|
Godo
|
написано:06-10-2003 22:57:09
|
244
|
А и правда, господа и дамы! Давайте жить дружно:). Раз уж и тема о Взаимопонимании возникла.
Я уж туда постить ничего не стал, так как там и без меня понимания хватает:). Но, например, идея насчёт размежевания мне лично чем-то симпатична. Я вот даже уже размежевался (или разменжевался, - как тут правильно?:) ). Сижу себе в этой темке, бухтю помаленьку...
И даже решил сегодня типа паузы сделать. То есть запулить сюда главку из старья, из "развлекательного чтения". Надеюсь, там никаких невзаимопониманий не возникнет, никто не будет обижен или в претензии.
А ещё я целый день Элвиса слушал! И щас играет, - It*s Now Or Newer. Совсем чуднОе музсопровождение для нижеследующего получилось:). Только громко не надо, да и английский слегка подзабыть на это время стоит:)
Ну, да простят меня Петя с Волком за оффтопик!
ц и т а т а
|
|
Godo
|
написано:06-10-2003 22:59:23
|
245
|
. . . кому-то всегда остаётся карниз . . .
У Доминиканца никогда не было лишних денег. Никогда-никогда. Никогда в жизни. Всегда всё у него было под расчёт. И если он, например, покупал пару арбузов к обеду для своей многочисленной семьи, то уже никак не мог отложить на этой неделе хотя бы пару медяков на покупку глобуса, - настоящего: с морями и континентами, пустынями и островами, с высокогорными пиками и океанскими впадинами; и с маленькой такой луной, вращающейся на тонкой блестящей проволочке. Доминиканец с самого детства мечтал иметь такой глобус, - чтобы разглядывать его по вечерам, освещая, словно солнцем, настольной лампой и видеть сразу всё, и устраивать, по своему усмотрению, день – ночь… день – ночь…
Сегодня заведующий отпустил Доминиканца со службы на час раньше. Иди, - сказал заведующий, - порадуй жену!
Такое случалось один раз в году и именно в этот день. В этот день у заведующего был день рождения; заведующий был в белой рубахе, при галстуке, и в хорошем расположении духа.
У Доминиканца тоже было хорошее настроение. Он бодро спустился по лестнице, пересёк гулкий вестибюль, вышел за дверь, да тут и остановился, - на улице лил дождь. Тот самый. Который начался ещё ночью.
Доминиканца одолели сомнения: наверху, в конторе, у него остался зонт, и можно было бы вернуться за ним, однако настораживала известная примета. Потоптавшись тоскливо на месте, Доминиканец вдруг решился, глубоко вздохнул и, широко переставляя ноги, скорым шагом направился через площадь.
Не успел он добраться до противоположного края этой самой площади, как стало ясно, что вот так, сразу, домой ему не прорваться. А потому Доминиканец решил заскочить в ближайший магазин, чтобы слегка просохнуть и передохнуть перед следующей перебежкой.
Втягивая голову в плечи, словно страус на полном пансионе, он взбежал по крутым ступеням, распахнул дребезжащую застеклённую дверь, заскочил в помещение и тут же шлёпнулся, поскользнувшись, на мокрый пол. Люди, ожидающие в магазине небесного просветления, уставились на него сочувствующе; кто-то хохотнул.
Доминиканец быстро поднялся на ноги, сунул в карман вывалившийся бумажник и неуклюже пристроился в конец очереди к ближайшему же прилавку, всем сердцем желая, чтобы посетители магазина поскорее забыли о его неловкости и отвратили бы от него своё внимание.
Но, взглянув на витрину, Доминиканец окончательно испортил себе настроение: ничего! как назло – ничего из продуктов, выставленных на полках, ему нужно не было! Конечно, в таком случае можно было бы просто отойти в сторону, однако Доминиканец был уверен, что все посетители магазина наблюдают теперь за ним и посмеиваются, и чем больше он станет дёргаться и суетиться, тем дурнее будет выглядеть. И он решил стоять. Стоять и вспомнить: может быть, всё же нужно что-нибудь – поменьше в размере и подешевле в цене.
В магазине было душно. Вентилятор, лопоухо шелестящий где-то под потолком, перемещал мутные потоки воздуха из одного конца магазина – в другой, смешивая крепкий рыбный дух с запахом ванили; болтались полоски коричневой липкой ленты с навеки отдохнувшими на ней мухами; горели тусклые лампы, призванные разгонять полумрак, который, однако, не разгонялся, а лишь окрашивался в бледный жёлтый цвет.
ц и т а т а
|
|
Godo
|
написано:06-10-2003 23:00:15
|
246
|
- Два плюмашона! – донёсся к Доминиканцу голос впередистоящего мужчины.
Доминиканец протряхнулся и приободрился, - дети как раз уже второй день просили плюмашонов! Теперь его пребывание в очереди обретало благородный смысл, и Доминиканец увереннее посмотрел по сторонам. Люди покорно ждали конца ненастья или скучно разглядывали прилавки, и совершенно никто не обращал на Доминиканца ни малейшего внимания.
Доминиканцу сделалось совсем прозрачно на душе, и он, когда подошла его очередь, уверенно заказал продавщице:
- Пять плюмашонов!
- И мне два захватите! – сопливо попросила продавщицу невесть откуда вынырнувшая женщина с чёрными мокрыми волосами и в зеленой вязаной кофте, надетой прямо на голое тело, так что сквозь петли бесстыдно проглядывали соски слегка обвисших грудей. – Без сдачи!
Продавщица положила на весы бумажку Доминиканца, с которой требовалось отсчитать сдачу, сунула мелочь женщины в ящик кассы и направилась в дальний конец прилавка к коробке с плюмашонами; женщина, со своей стороны прилавка, двинулась следом.
Продавщица пошарила в коробке и, обмотав плюмашоны полоской бумаги, протянула их через прилавок женщине, после чего собралась идти обратно к весам, но тут, из конца очереди, подскочил ещё какой-то без-сдачный любитель плюмашонов. Потом подскочил ещё один. Потом девочка с большим красным бантом.
Наконец, продавщица разделалась со всеми без-сдачниками и перекочевала к весам, всыпав в ящик кассы горсть мелочи.
- Вам? – спросила она Доминиканца.
- Пять плюмашонов,- напомнил Доминиканец, постучав пальцем по своей бумажке.
Продавщица устало вспомнила, кивнула и подалась обратно к коробке. Вернулась она с двумя плюмашонами.
- Больше нету, - сказала она. - Кончились. Хорошо идут сегодня! Наверное, из-за дождя…
Доминиканцу словно утюг по сердцу проехался. Два плюмашона были ему совсем ни к чему. Но продавщица уже отсчитала сдачу, сунула плюмашоны в огрызок бумаги, и Доминиканцу, как обычно, не хватило решительности вернуть их обратно.
“ Вот так всегда!” - думал он, отходя от прилавка: “ Всегда невезёт! Другой швырнул бы ей в рожу эти проклятые плюмашоны – вот тебе, скотина! не отпускай без очереди!”
Но тут Доминиканцу сделалось стыдно, будто он и в самом деле швырялся плюмашонами. Он виновато покосился на ничего не подозревающую продавщицу и отошёл ближе к окну, чтобы в одиночестве сообразить – каким способом разделить два плюмашона на пятерых детей.
В голове его уже стали возникать члены восходящего ряда Золотого Сечения, когда рядом раздался грубый окрик:
- Не крутись здесь!
Доминиканец недоумённо обернулся. У окна, отставив плотно обтянутый полосатыми брюками зад, стоял лысоватый человек, и что-то разглядывал через окно в бинокль.
Доминиканец бестолково уставился на его упругий зад, пытаясь отыскать причину, по которой этот лысый имел бы право обращаться к нему в таком тоне.
- Тебе непонятно? – прикрикнул человек, по-прежнему не отрываясь от бинокля.
- Простите! - возмущённо начал Доминиканец, но не нашелся, что сказать дальше и вышло, что он просто-напросто извинился перед этим грубияном.
Доминиканец растеряно посмотрел по сторонам, хватанул, как рыба, пару глотков воздуха, задохнулся, и, сгорая от стыда за собственное бессилие, опрометью выскочил из магазина.
- Ну, и наглец! – слышался позади него голос лысого.
Доминиканец остановился сразу за дверью, пытаясь укрыться от дождя под узким карнизом и стал раздумывать – куда бы это ему перебраться, чтобы поменьше намокнуть, - по всей улице, во всех парадных, под всеми возможными навесами толпились люди и трудно было разглядеть место поближе и посвободнее.
ц и т а т а
|
|
Godo
|
написано:06-10-2003 23:00:55
|
247
|
Чёрная блестящая собака торопливо пробегала мимо; хвост её, худой и несчастный, подрагивал где-то ближе к асфальту. Она посмотрела на Доминиканца совсем по-особенному, - так могут смотреть только чёрные блестящие собаки, бегущие под проливным летним дождём, зарядившим с утра, а может быть и с самой ночи.
Доминиканец смотрел на собаку и в груди его тёплой желатиной взбухала какая-то жалость, - то ли к собаке, то ли к зонту, оставленному на службе, то ли к этому залитому водородно-кислородной смесью городу, то ли к себе самому, то ли вообще – ко всему сразу, включая его детскую кроватку и ковёр над ней, по узорам которого так сладостно-тайно было водить пальцем перед сном.
Дверь распахнулась, едва не задев Доминиканца, и из магазина выпрыгнул всё тот же хам с биноклем в руке.
- Дай дорогу! – приказал хам и помчался вниз по лестнице.
- Да как вы смеете! – прорвало, наконец, Доминиканца, и он быстро пошёл за обидчиком, твёрдо намереваясь высказать всё, что о нём думает.
Человек, не обращая на Доминиканца никакого внимания, пересёк проезжую часть дороги и остановился у одного из домов.
- Вера! – закричал он, задрав голову. – Вера, я всё видел! Не притворяйся, будто не слышишь! Я видел его голову! И его хлипкие плечи! Он – негодяй! А ты... Ты думаешь, я так и ушёл?! Вера!!
Человек, вдруг, изо всех сил швырнул бинокль в окно второго этажа. Посыпалось стекло.
Мокрый Доминиканец стоял рядом и бестолково разглядывал усыпавшие асфальт осколки, пытаясь сообразить, что бы всё это значило.
Разбитое окно распахнулось, и из него высунулась, прикрывая занавеской грудь, женщина.
- Сволочь ты! – закричала она. – Дерьмо последнее! Мало тебе одного позора, так ты ещё пришёл окна бить! Ничтожество! Да ещё приятеля притащил! Бесстыжие!
Доминиканец, задрав голову, глупо заулыбался и уже раскрыл было рот в попытке объяснить своё случайное здесь присутствие, но женщина скрылась на мгновение. А потом появилась опять, сжимая что-то в руке.
- Вот вам! Мерзавцы! – крикнула она, а бинокль больно стукнул Доминиканца в плечо.
Доминиканец взвыл от боли, обиды и ещё чего-то трудновыразимого и припустил по улице. Лицо его было мокрым и, похоже, дождь сейчас был весьма кстати, - ведь он не только смывает все следы, но и скрывает невольные слёзы.
“Вот! Вот! Вот так! Так тебе и надо!” – думал Доминиканец, заскакивая в большое парадное и прячась в самый тёмный угол – подальше от людей, пережидающих здесь дождь: “Хорошо ещё, что не в голову! Размазня! Где надо – так слова за себя не скажешь, а как в чужие дела всунуться... Получил? И чего ты хотел от этого человека? Такой симпатичный человек… ну, нервный немного, так ведь горе у него!.. А та стерва... как её? Вера, что ли?.. Когда же ты станешь, наконец, человеком? Когда ты перестанешь быть такой устрицей?”
Дождь не прекращался. Люди в парадном стояли молчаливые и сосредоточенные. Иногда кто-нибудь прикрывал куском клеёнки или газетой голову и выскакивал на улицу. Оставшиеся слегка оживали, шевелились, менялись местами и снова цепенели.
- ...такие маленькие, тёплые и уютные. Их заботливо создают и оберегают, словно птичьи гнёзда. И живут в этих своих мирках, старательно не замечая той огромной бездны, которая распахнулась над ними, готовая в любой момент поглотить их, - медленно читала вслух девочка, стоявшая у самой двери, так чтобы свет падал на листы книги, которую она держала в руках.
Книга была большая, в громоздком кожаном переплёте, потёртом от старости. Девочке приходилось прилагать усилия, чтобы удерживать книгу в руках, а при перелистывании страниц и вовсе опирать её на ручку двери.
- ... и им не хочется знать. И даже думать о том не хочется, что рано или поздно эти их миры лопнут, рассеются без следа. И разрушить их должен буду я!
О, как мне жаль их порой! И может быть, будь моя воля, я оставил бы их в целости и сохранности навсегда. Но беда в том, что я и сам не знаю, что это такое – навсегда! Шеша вдохнул... Шеша выдохнул...
Мама, я устала! – сказала девочка и закрыла книгу.
- Ну, отдохни, отдохни! – погладила её по головке стоявшая рядом женщина и победно оглядела собравшихся в парадном невольных слушателей. – Я ведь говорила, что такие книги даже взрослым тяжело читать!
- Просто книга тяжёлая, - сказала девочка, с трудом протягивая мамаше книгу.
Доминиканец начал согреваться и успокаиваться. Плечи его расправились, грудь расширилась. Сам себе он дал слово, что вот прямо с этой минуты...
ц и т а т а
|
|
Godo
|
написано:06-10-2003 23:01:23
|
248
|
С верхних этажей спускалась аккуратная старушка в тёплых домашних тапочках. В руке она имела связку ключей, которые мелодично позвякивали при каждом её шаге. Старушка остановилась против Доминиканца.
- Вот погодка-то сегодня! – дружелюбно проговорила она и улыбнулась.
- Да...- протянул Доминиканец.
- В такую погоду очень удачно было бы сидеть дома, с интересным другом, в тёплой постели, в пушистом халате, поджав ноги, не раскрывая штор, и чтобы столик такой маленький, знаете, прямо в постели?
Выдав эту тираду, старушка вдруг взволновалась, словно выдала самую главную тайну и прибавила настойчиво:
- И носа на эту противную улицу не высовывать!
Доминиканец не нашёлся что сказать, а потому просто кивнул, выдавливая на губах понимающую улыбку.
- А когда совсем одна, так только и остаётся... – старушка звонко вздохнула, - чай, печенье с мёдом, да смотреть за окно на этих глупых голубей!
Доминиканец, ощущая себя не намного умнее голубя, кивал.
- Может быть, вы позволите? – старушка приблизилась на подозрительно близкое расстояние; в полумраке светились её тонкие, ярко накрашенные губы.
- Что? – опешил Доминиканец.
- Я газетки возьму, а вы потом снова...
- Ах, да! Конечно! – сообразил Доминиканец и отошёл от почтовых ящиков.
Старушка нашла свой ящик, вставила ключ, повернула. Из ящика что-то выпало, издав глухой стук.
- Что это? – наклонилась старушка и тут же выпрямилась: - Фу! Какая гадость! Вот негодяи!
Доминиканец, неожиданно для себя самого, подобрал выпавший из ящика засохший трупик кошки и, пройдя к выходу, вышвырнул его на улицу.
- Шутники жалкие! – сказал он презрительно, возвращаясь к старушке.
- Спасибо! – благодарно заулыбалась та. – Просто спасу от них нет! Некому защитить одинокую женщину! Может быть, вы теперь ко мне поднимитесь?
- Да я... да, в общем... я спешил вообще-то, – растерянно забормотал Доминиканец.
- Ну, так, а руку ведь вымыть! – настаивала старушка.
- Это ничего! – отнекивался Доминиканец. – Я не брезгливый!
- Как хотите, - опасливо покосилась на него старушка и заторопилась наверх.
Люди в парадном как-то вдруг оживились все и теперь, странно посмеиваясь, зыркали в сторону Доминиканца. Две женщины, стоявшие ближе всех, шептались, повизгивая от удовольствия.
“Ну, с меня хватит!” – решил Доминиканец, выбрался на улицу и зашагал, разбрызгивая лужи, домой.
ц и т а т а
|
|
Godo
|
написано:06-10-2003 23:02:15
|
249
|
- Господи! – открыв двери, простонала жена, - Ты ведь брал зонт!
- На службе забыл! – раздражённо буркнул Доминиканец и принялся стаскивать с себя мокрую одежду.
Из комнаты высунулись любопытные лица детишек, но жена прогнала их, объяснив, что папа устал, промок и кушать хочет...
Доминиканец обтёрся мягким полотенцем, переоделся в пижаму, прошёл в кухню и уселся на табурет. На плите разогревался ужин. Жена вытирала потёки воды в коридоре.
- ... за разговорами не видно... – проговорило вдруг радио и обратно умолкло.
Доминиканец поднялся с табурета, подошёл к репродуктору и повертел ручку, потом постучал по ящику рукой.
- Не старайся! – крикнула из коридора жена. – Целый день так! Наверное, из-за дождя!
- А платим мы за него в любую погоду! – обозлился Доминиканец.
- У тебя на службе всё в порядке? – спросила жена, входя в кухню.
- Да! – буркнул Доминиканец, усаживаясь обратно на табурет.
- ... а кто желает, может... – предложило радио.
- Идиоты! – выругался Доминиканец.
- Смотри-ка, дождь кончился! – обрадовалась жена.
- ... слякоть... – сказало радио.
- Можно будет по грибы ехать, - говорила жена, наливая в тарелку суп. – Хотя и не сезон ещё, но всё-таки...
Доминиканец откусил хлеба, зачерпнул ложку супа. За окном прояснялось. Жёлтые, весёлые блики запрыгали по потолку, заплескались в тарелке. Доминиканцу сделалось совсем тепло и уютно.
- А давай и вправду, - предложил он, - в выходные возьмём детей...
- Ой! Совсем забыла! – спохватилась жена, убегая в коридор. – Ты кушай! А я вещи просушить развешу!
Доминиканец, слегка улыбаясь, поглядывал за окно, черпал ложкой тёплый гороховый суп со свининой и радостно ощущал себя живым и вечным.
- ... доминиканцы съели все карнизы... – вдруг решительно выдало радио.
Доминиканец замер. Он ушам своим не поверил. Такого просто не могло быть!
Он вскочил и принялся яростно вертеть ручку. Упрямый ящик молчал.
- Послушай! – донёсся из коридора голос жены. – Что это у тебя за пятно на пиджаке? Ой, это в кармане... Что это?
- Плюмашоны! – рявкнул Доминиканец.
- Точно, - подтвердила жена. – Совсем размокли... А почему только два? Остальные скушал, что ли?
- Нет! Не скушал! Не дождётесь! – замаршировал из угла в угол по кухне Доминиканец. – Доминиканцы жрут только карнизы! Исключительно! Разве ты не знала за кого идёшь замуж? А плюмашоны я запускаю в окна, когда оттуда торчит обтянутый брюками зад!
- Что с тобой? – испуганно смотрела на него прибежавшая в кухню жена. – Суп не вкусный получился?
- Идеальный! Бесподобный! Но я уже сыт! Я сожрал дохлую кошку одинокой соблазнительницы за то, что она обгадила мой карниз, которым я собирался полакомиться на ужин!
На шум сбежались дети. С их помощью жена увела сопротивляющегося Доминиканца в спальню и уложила в постель.
- Ты простудился, наверное, - ласково щебетала она, пристраивая поудобнее его голову и втыкая ему в рот градусник. – Вон, какой мокрющий вернулся! Я завтра позвоню заведующему и попрошу, чтобы он позволил тебе побыть денёк-другой дома...
- Ну, скажи... – промычал Доминиканец и выплюнул градусник. – Скажи, зачем они это сделали? Да ещё по радио хвастают!
- Кто, милый? – осторожно спросила жена.
- Ну, доминиканцы же! Зачем они съели все карнизы?
- Какие карнизы? Что ты? Как можно... Успокойся, - гладила его руку жена. – Что ты так разнервничался? И потом, ты ведь не доминиканец, у тебя просто фамилия такая. Разве можешь ты отвечать за их проделки?
- Нет, но почему никто другой, а? Почему никто до такого не додумался, а именно доминиканцы? У них что там – есть нечего, что они за карнизы принялись? И ведь все теперь об этом знать будут! Прямо же, вот, по радио объявили!
- Ну, ну... Успокойся... – утешала Доминиканца жена. – Мало ли что им в голову взбредёт! Может революция какая... Успокойся... И поспи...
И Доминиканец успокоился. И уснул. И снился ему сон: огромный синий город – совсем без карнизов. А крыши у домов высокие и острые. И на каждой крыше лежали румяные кренделя и булочки – ну, просто Рождество тебе!
А Доминиканец летел над городом, лёжа сверху на большом белом шаре, и изо всех сил старался не свалиться вниз...
ц и т а т а
|
|
Godo
|
написано:06-10-2003 23:15:19
|
250
|
Во! Придумал!
А давайте учредим праздник! Например, День Рождения Заведующего. И в этот день будем взаимовежливы и понимающие друг друга. Ну, так, неделанья ради:). А можно даже чужие точки зрения в этот день отстаивать. А?
:)
ц и т а т а
|
|
Vladimir
|
написано:07-10-2003 03:14:02
|
251
|
Godo
Сижу себе в этой темке, бухтю помаленьку...
Заметно. Я думаю, скоро ты тут окукливаться начнеш.
ц и т а т а
|
|
Vereteno
|
написано:08-10-2003 11:23:45
|
252
|
Vladimir
А потом - бабочка. Та, что сеет пыльцу знания...
ц и т а т а
|
|
AesirLoki
|
написано:08-10-2003 12:30:02
|
253
|
Godo
Индульгенция - индульгенцией, но я бы попросил не уходить в оффтопик и писать о вашем Мифъе. А доминиканцы подождут.
ц и т а т а
|
|
SlayDragon
|
написано:08-10-2003 18:55:30
|
254
|
А мне понравилось, похоже на мою жизнь. А где жизнь, там и миф.
ц и т а т а
|
|
Vladimir
|
написано:08-10-2003 19:32:15
|
255
|
Vereteno
А потом - бабочка. Та, что сеет пыльцу знания...
Может и бабочка.
AesirLoki
но я бы попросил не уходить в оффтопик и писать о вашем Мифъе
Так Godo еще не определился, что он под Мифъом понимает. В таких ситуациях оффтопиков не бывает.
ц и т а т а
|
|
|