Побочные разговоры из темы "Амрита"

[Люся]

Или точнее зачем была создана сама изначальная возможность его возникновения?

Зачем? Да фиг его знает. Гравитация у нас зачем?
Тут другая фигня. Не зачем, а что мы можем с этим сделать. Вот с гравитацией же как-то уживаемся и не жалуемся на нее, самолёты падают иногда, но это если что-то пошло не так.
Где оно возникает, это зло? Вот капля воды падает с высоты и разбивается - это не зло, это нам пофиг. А человек падает - это зло, потому что не пофиг.
Необратимая хрупкость локальности, смертность, страх смерти - вот она, основа зла.
остаются вопросы кто виноват и что делать. )
Мы, конечно. Мы потеряли способность к нелокальному восприятию, зафиксировали локальность и стали необратимо уязвимы. Перестали быть богами на языке древних мифов. Стали смертны.
И что мы делаем? Ищем виноватого. Вовне. И защищаемся от него. То есть предпринимаем действия, направленные на защиту своей локальности, уничтожая вероятные угрозы, борясь с ними. Это поможет?
Как в футболе - побеждает не тот, кто уничтожит команду соперника, а тот, кто лучше, тот, кто умеет играть в команде, видит ситуацию и адекватно на нее реагирует. И цель игры - совершенствование себя, а не уничтожение соперника. Это не война на уничтожение, это тренинг. Это удовольствие, а не бой насмерть. И приз - знак того, что ты лучший.
А что мы имеем сейчас? Цель - приз. Ради этого можно и подкупить и шантажом заставить проиграть, наши фильмы - они об этом! Игру превратили в бой за приз. А приз - всего лишь жестянка и деньги. Он не защищает от смерти, он дает иллюзию победы.
Вот и наши действия по исправлению ситуации с потерей нелокального восприятия направлены не туда. В веру в загробное и прочее разное.  А надо совершенствовать себя.  И одному это бесполезно. Нелокальность, о которой ты говоришь, похожа на интернет, но один ты не интернет, даже если ты самый крутой сервер. И научить этому нельзя, локальные сознания, прорвавшиеся в интернет, превращают интернет в помойку.
Я не знаю что делать. Ждать. Сотую обезьяну.
Вот как-то так )

[terra]

Перестали быть богами

Ах, Люсьен, Наполеоны ждут вас. Это как-бы шутка, но в то же время факт,свидетельствующий , что "отклонения" можно обнаружить у всех хоть сколько-то творческих натур. И в-дурку. А там уже ждать сотую обезьяну

[Люся]

Таки Наполеоны пусть ждут. Преклонят колено и ждут 

[Oleg]

Едва ли подойдет - это не текст, а болтовня голосом.
    К вас того же самого, но с перламутровыми пуговицами в виде теста нет ли? ("Бхагавад-Гита как она есть" не предлагать).

Смирнов - человек с головой явно имеющей КК .. - весь тут http://www.bolesmir.ru/index.php?content=smirnov&name=s-write
вордовские поудобней будут чем pdf

и там не болтовня а очень звучный мантрический глас для проникновенного благоговения над тайнами макрокосмическаго преобразования в качестве памятки даже самым отсталым микрокосмам..

[Pipa]

и там не болтовня а очень звучный мантрический глас для проникновенного благоговения над тайнами макрокосмическаго преобразования в качестве памятки даже самым отсталым микрокосмам..

     Тем хуже . Моё естество требует текста, чтобы я, споткнувшись на непонятном, имела возможность вернуться к началу абзаца и перечитать отрывок столько раз, сколько потребуется для уяснения его смысла. Живая речь в этой ситуации малоприемлема, а уж тем более, если диктор "завывает" , чтобы внушить мне благоговение, минуя понимание смысла.

[Oleg]

а уж тем более, если диктор "завывает"

а он нутром чует что без вибро-подвываний рингсэ не включится .. вот он включил себе - и передает первичную вибрацию..

ну или во время чтения мантру гундеть для вибропитания нейронов.. но ж напряжно..  

чтобы внушить мне благоговение, минуя понимание смысла.

"чтобы внушить понимание" путем квантового слияния с объектом а не поиском подходящих но неполных моделей в мозге

http://quantmag.ppole.ru/forum/index.php?topic=574.msg58223#msg58223

а неквантовый мозг - всего лишь подчиненный "имеющий вид лихой и придурковатый" кидающийся отрапортовать что дескать хозяин я всё шо шмог зделал.. но коекак всегда получается

http://aforism.ru/681608
http://www.youtube.com/watch?v=o-TJHo3-RpU

квантовый режим необходим как воздух
Санскрит и его влияние на физиологию мозга

Не только для ускорения вычислений но и для переноса сознания в мультиверс и знания своих реинкарнаций

Гиту признали экстемизским матерьялом те кто не читали Доронина про "квантовый астросом" , не смотрели Моуди , и не вспомнили своих прошлых реинкарнаций на йогомедитаторской практике.

Например Генрих Гиммлер, рейхсфюрер СС, всегда носил с собою переведённое на немецкий язык издание Бхагавад-гиты — он считал её руководством по жестокости и террору и посредством её философии обосновывал Холокост.

Но тут разные вещи - отправит в следующую реинкарнацию человека "верующий фанатик" или "верующий в науку", или тот кто сам пережил на практике процесс своих реинкарнаций и понимает что сталинское "нет человека нет проблемы" - не работает, (и войны бессмысленны) ибо память-то есть, и вот когда реинкарнант вспомнит свои прошлые жизни то придется платить ему по счетам за свои ошибки...

http://treningi.lv/index.php?catid=40:2011-07-08-13-16-07&id=150:2011-07-30-13-27-12&Itemid=54&option=com_content
Чаадаев убежден, что нелепо считать, будто человек является причиной того, как он поступает и, главное, как он оценивает собственные поступки. Это последнее, весьма радикальное для европейской философской антропологии, утверждение прямо согласуется с одним из основополагающих философских положений карма-йоги, объясняемой Кришной в 3 главе Бхагавад-гиты. «Введенная в заблуждение ложным эго, обусловленная душа считает себя совершающей действия, которые на самом совершают три гуны материальной природы» (БГ 3.27)(22).

 Учение Бхагавад-гиты иногда называют буддхи-йогой («буддхи» как раз и означает «всеобщий» разум), так как без этого особого разума трансцендентное знание непостижимо. Более того, Кришна заявляет, что Он лично дает этот особый разум тому, кто искренен и бескорыстен в своем поиске Истины (текст 10.10): «Тех, кто постоянно служит Мне с любовью и преданностью, Я наделяю разумом, который помогает им прийти ко Мне»(25). Нет упоминаний, что Чаадаев был знаком с Гитой, но то, что он сказал в следующей цитате, просто поражает своим сходством с упомянутым текстом: «В день создания человека Бог беседовал с ним, и человек слушал и понимал, - таково истинное происхождение разума»(26).

http://www.bhagavatgita.ru/



Версия от Ганди

http://www.bhagavatgita.ru/gandhi.html



Уже в 1889 году, когда я впервые ознакомился с Бхагавад-Гитой, я интуитивно почувствовал, что Гита - это не сугубо историческая книга, но что под обликом войны между пандавами и кауравами она описывает поединок, который постоянно происходит в сердцах людей, и что физическая война была придумана Вьясой просто для того, чтобы сделать описание внутреннего (психологического) поединка более захватывающим. Мне кажется, что кауравы - это низменные побуждения/инстинкты человека; пандавы - высшие/благородные/духовные побуждения человека; поле Курукшетра - это человеческое тело; Арджуна - это дживатма, а Шри Кришна - это высший духовный Разум, то есть воплощенная вселенская Мудрость.

Эта моя первичная интуиция стала еще более подкрепленной в процессе непосредственного изучения религии и Гиты. Изучение Махабхараты дало дополнительное тому подтверждение. Я не расцениваю Махабхарату как историческую работу в прямом смысле этого слова. Адипарва (Первая книга) содержит сильное доказательство в поддержку моего мнения. Приписывая главным персонажам сверхчеловеческое происхождение, великий Вьяса описал вкратце и историю царей и их подданных. Прототипы действующих лиц эпоса вполне могли быть реально жившими людьми, но автор Махабхараты использовал их просто для того, чтобы с их помощью раскрыть весь свой грандиозный религиозно-философский замысел.

Автор Махабхараты не подтвердил потребность людей в физической войне; напротив, он доказал совершенную тщетность войны. Вьяса показал, что людям никакая война не нужна. Ведь мы видим, что так называемые победители скорбят и раскаиваются, и получают в наследство лишь одни бедствия.

Бхагавад-Гита - это венец и самая суть Махабхараты. Ее вторая глава (Санкхья-Йога), вместо обучения правилам физической войны, сообщает нам, как узнать совершенного человека. В многочисленных описаниях совершенного человека (т.е. человека, обладающего совершенным разумом) Гиты я не вижу даже намека на физическую войну. И внешние, и внутренние признаки совершенного человека совершенно несовместимы с тем, чтобы участвовать в каких-либо войнах, конфликтах и убийствах.

Кто такой Шри Кришна? Шри Кришна в Гите - это персонифицированное совершенство и высшее Знание, высший Разум; но изображение его воином-кшатрием - это просто литературный прием, и не более того. Это не означает, однако, что обожаемый преданными Шри Кришна никогда не жил. Но то, что лишь спустя много времени (после его ухода) его стали считать инкарнацией Бога, - это несомненно.

В Индуизме чудо божественной инкарнации обычно приписывается тому, кто сослужил некоторую экстраординарную службу на благо человечества. В действительности, любая человеческая жизнь есть воплощение/проявление Бога, но мы же не считаем каждого человека таким воплощением! Будущие поколения оплачивают дань особого уважения тому, кто был необычайно религиозен и свят в жизни. Я не вижу ничего плохого в этом; таким образом мы ничего не крадем у Бога и не насилуем Истину. Существует такая поговорка: "Адам - не Бог, но он - искра Божественности". И поэтому тот, кто наиболее чист и беспорочен, несомненно содержит в себе божественный Свет. Шри Кришна вполне соответствует этому понятию наиболее совершенного воплощения (т.е. пурна-аватара).

Эта вера в воплощение/инкарнацию - доказательство высоких духовных притязаний человека. Человек во что бы то ни стало хочет достичь божественного совершенства. Стремление достичь этого состояния похвально, ибо оно есть единственно стоящее стремление. И это есть самореализация, самоосознание. На самом деле, самореализация - главная тема Гиты, да и всех Священных Писаний. На мой взгляд, основная цель Гиты - показать самый превосходный, самый лучший способ достижения самореализации. Это (средство достижения самоосознания) можно найти, в более или менее ясно выраженном виде, практически в каждом индийском религиозном трактате, но самое лучшее наставление в этом вопросе представляет Гита.

То несравненное средство (для самореализации) - отказ/отречение от плодов действий (карма-пхала-тьяга). Это - тот центр, на основе которого сплетена вся Гита. Это отречение - центральное солнце, вокруг которого преданность/бхакти, знание/джняна, и все остальное вращается подобно планетам. Тело сравнивается с тюрьмой. Где есть тело, там должно быть и действие. Ни одно воплощенное существо не свободно от необходимости совершать какие-либо действия. И все же все религии объявляют, что достигнуть свободы возможно, если рассматривать тело, как храм Бога. Каждое действие греховно, даже самое тривиальное. И как в таком случае тело может быть храмом Божьим? Другими словами, как человек может быть свободным от кармы, то есть от воздействия греха? Гита отвечает на этот вопрос со всей решительностью: "Посредством бескорыстной деятельности; отказываясь от плодов действий; посвящая все действия Богу, - то есть, отдавая всего себя Ему; предавшись Богу душой и телом".

Но бесстрастие или отречение не приносят пользу тому, кто просто разглагольствует о них, не воплощая их в реальной жизни. Это не интеллектуальное развлечение. Это достижимо только постоянной практикой, абхьясой. Для отречения необходимо правильное знание. Образованные люди обладают такого рода знанием. Они могут по памяти декламировать Веды, но все же это еще не гарантия того, что они (т.е. ученые люди) действуют в духе отречения. Чтобы знание не стало предлогом для тщеславия и гордости, автор Гиты настаивает на преданности/бхакти, сопровождающей это (знание) и ставит бхакти на первое место.

Знание без преданности подобно холостому выстрелу, оно не принесет особой пользы на пути само-реализации. Поэтому, говорит Гита: "Будь предан Господу, и ты обретешь нужное знание". Эта преданность - не просто формальное почитание, это - борьба со смертью. Следовательно, Господь через Гиту предъявляет своим преданным достаточно высокие требования, и бхакта должен обладать всеми качествами настоящего джняни.

Таким образом, преданность, требуемая Гитой - это не малодушие и не сентиментальность. И это, конечно же, не слепая вера. Преданность Гиты не имеет ничего общего с внешними эмоциями, с проявлениями чувственного возбуждения или экзальтации. Преданный может использовать, если он хочет, четки, отметки на лбу, и прочие внешние знаки, но эти вещи - далеко еще не показатель его преданности.

Настоящий преданный - это тот, кто ни к кому не ревнует, кто полон сострадания и милости ко всем живым существам, кто свободен от эгоизма и самомнения, кто самоотвержен и бескорыстен, кто выносит без колебаний холод и жару, счастье и нищету, кто всегда прощает, кто всегда удовлетворен, чьи решения тверды, кто посвятил ум и душу Богу, кто не вызывает ни у кого страха, кто не боится других, кто свободен от излишней экзальтированности, от горя и опасения, кто чист, кто сведущ в деятельности, и все же не затрагивается (т.е. не пятнается) ей, кто отказывается от всех плодов своей деятельности, будь они хорошими или плохими, кто относится одинаково к другу и врагу, кто безразличен к уважению и оскорблениям, кто не зависит ни от похвалы, ни от критики, кто любит тишину и уединение, кто обладает дисциплинированным/обузданным умом. Такая преданность несовместима с существованием сильных привязанностей к кому-либо и чему-либо (помимо Бога и Гуру).

И таким образом мы видим, что быть настоящим преданным - это значит осознать самого Себя. Само-реализация не есть что-либо обособленное. За одну рупию можно купить яд или нектар, но за знание или преданность нельзя купить или спасение или рабство. Они - не средства обмена. Они суть именно то, что мы хотим. Другими словами, если средства и цель и не совсем идентичны, то они почти таковы. Крайнее средство - это избавление. Избавление/спасение Гиты - умиротворенность.
Но таковые и знание и преданность, чтобы быть истинными, должны выдержать проверку отречения от плодов действий. Простое знание того, что правильно/дхарма, а что неправильно/адхарма, не сделает человека достойным спасения. Спасаются только те люди, которые скинули с себя баласт привязанностей к материальному миру. На первый взгляд, отречение не под силу большинству людей. Они не видят, что отречение принесет им несомненную пользу, так как сейчас их разум замутнен вожделениями и страстями. Но надо твердо знать: тот, кто отрекается, выигрывает в тысячу раз больше, чем тот, кто вожделеет плодов.

Подлинно религиозный человек религиозен 24 часа в сутки, а не только во время встречи со своим священником. Настоящий преданный/бхакта предан Богу 24 часа в сутки; нельзя назвать преданным того человека, который предан Богу только во время молитвы в церкви, а остальное время предан жене, детям, карьере, и т.д. Нельзя одновременно любить Бога и маммону! Те действия, которые невозможно исполнять без привязанности, должны стать табу. Надо прекратить совершать те поступки, которые требуют кармической вовлеченности/санги. Тогда жизнь человека становится простой и скромной, - а простая и скромная жизнь ведет к миру и спокойствию.

Причиной всей лжи и всего насилия является страсть, вожделение/кама.
Небезынтересно заметить, что автор Гиты расширил смысл некоторых ходовых терминов/слов (напр., санньяса, йога, и т.д.). Санньяса в Гите означает деятельность, и одновременно с этим не-деяние. Поэтому надо также гибко подходить к трактовке некоторых терминов и понятий. Чем глубже вы ныряете в Гиту, тем более богатый смысл вам открывается.
Возможно, что во времена создания Гиты происходило принесение в жертву животных; но самая великая жертва, согласно Гите, - это жертва божественной Мудрости. В самой Гите нет и намека на жертвоприношение животных.
Гита - это не набор предписаний и воспрещений, директив и угроз. То, что законно для одних людей, может быть незаконным для других. То, что разрешено в определенное время и в определенном месте, может быть не разрешено в другое время и в другом месте. Единственное, что запрещает Гита - это страстное вожделение к плодам своего труда, корыстную заинтересованность. Единственное, что предписывает и обязывает Гита - это бесстрастие, то есть свободу от желаний.

Гита постоянно восхваляет Знание, - но не то знание, которое есть продукт умственных модификаций, а некое сердечное, трансцендентное Знание, которое превосходит все мирское и временное. Гита не будет полезна тем, кто не имеет веры в высшего Господа, Парамешвару. Автор Гиты устами Шри Кришны говорит: "Не доверяй это сокровище (т.е. Гиту) тем, кто не предан подвижничеству, у кого нет веры, кто не стремится обрести это высшее Знание, и кто отвергает Меня, т.е. Бога. С другой стороны, те, кто откроют это Знание моим преданным, несомненно достигнут Меня, - они получат Освобождение".

Некоторые думают, что Гита призывает к войне. Эти люди считают, что единственное, что делал Кришна на протяжении всей Гиты - это подстрекал Арджуну к сражению со своими друзьями, учителями, братьями, и прочими родственниками. Но нельзя так превратно толковать Гиту, - на самом деле, Гита недвусмысленно требует полного отказа от насилия. Принцип ахимсы - один из главенствующих. Лично я, за всю свою долгую жизнь, научился тому, что врагов своих можно побеждать только любовью! Но к принятию тотальной ахимсы я пришел не сразу.

Я раньше, то есть до того, как я начал изучать религию, был уверен, что уважительно и с любовью нужно относиться только к человеческим существам; к животным же, - и уж тем более к хищникам, змеям, и т.д., - можно вообще не проявлять сострадания. Я ел мясо, - и я это не скрываю. Теперь же я убежден, что даже злых животных нельзя убивать тому, кто верит в принцип ахимсы. Человек, соблюдающий принцип ахимсы, также должен полностью отказаться и от мяса, так как мясо - это трупы убитых животных.

Теперь немного о том, как я познакомился с Гитой. Во время моего пребывания в Англии двое моих английских друзей заставили меня прочитать Гиту. Я не оговорился, сказав "заставили", так как у меня в то время не было особого желания читать ее. Но когда мои английские друзья попросили меня почитать Гиту вместе с ними, мне стало стыдно из-за моего невежества. Меня очень сильно задел тот факт, что я не имею практически ни малейшего представления о священных Писаниях моей Родины-Индии!
Кажется мне, что в основе этого чувства была некая (национальная) гордость. Мое знание санскрита в то время не позволяло мне безошибочно понимать все шлоки Гиты; мои английские друзья санскрита не знали вовсе. Поэтому они положили передо мной прекрасный перевод Гиты (на английский) Эдвина Арнольда. Я проглотил все содержание Гиты от корки до корки, и был буквально очарован ею. А последние девятнадцать стихов второй главы с тех пор крепко засели в моем сердце. В них, как я считаю, содержится все Знание. Эти Истины - вечные, нетленные Истины. В них содержатся и интуитивные прозрения, и глубокомысленные рассуждения. С тех пор я прочел множество переводов и комментариев Гиты, но то первое впечатление осталось внутри меня навеки. Я понял одну важную вещь в отношении Гиты: если я вижу в ней какие-либо противоречия или несоответсвия, то причиной этому является ограниченность моего интеллекта; если я буду продолжать углублять свое Знание Гиты, то вскоре все противоречия счастливо разрешаются!
Внимательнейшее изучение и опыт являются необходимыми условиями для правильного постижения Писаний/Шастр. А также для адекватного понимания Писаний требуется неукоснительное соблюдение духовных обетов, то есть ямы и ниямы (так называемый маха-врата). Недисциплинированная садхана может привести к плачевным результатам. В этом смысле запрет на изучение Шастр для шудр вполне оправдан, ибо насколько извращенно будет звучать в устах грешного, распущенного и невежественного человека утверждение: "Я есть Брахман"! Неподготовленный человек не сможет решить даже алгебраическую задачу, - что уж тогда говорить о понимании смысла Шастр...
Итак, высшая Истина/Дхарма есть ахимса. Но она не совсем самоочевидна, она не лежит на поверхности, - для того, чтобы осознать ее, необходимо тщательное и тонкое постижение смысла Священных Писаний. И брахмачарья (воздержание), и астея (не-воровство), и апариграха (свобода от частной собственности, нестяжание) - лучшие средства для обретения ахимсы. Ахимса - это душа Истины. Человек без ахимсы - просто животное. Необходимо ежедневно взращивать в себе сострадание и любовь ко всем живым существам: так говорили и Патанджали, и Вьяса, и Христос, и Будда. Как только это понято, - в дальнейшем не будет трудностей в пониманиии Шастр. Трактовать Писания нужно не буквально, но духовно.

[Quangel]

Только не надо забывать со всеми сладкими индийскими мифами,что именно у нас тут на КП - высшая форма Джнани-Йоги Запада,переходящая в Бхакти.  Индуизм,как бы не был развит в практиках адвайты,всего лишь программа для старшеклассников.  А у нас - Аспирантура с последующей защитой Докторской. 


 Которая должна сформировать существо,так же стоящее выше индийских практик,как и выше западного локального реализма. 

[Oleg]

"Существа стоящие выше" не тычут всем что они стоят выше и они "защитили там чтото" и пришли к абсолютным знаниям

это глупо

никто из нормальных людей когда видит на улице кошек и собак, воробьёв и голубей не пристаёт к ним что он выше них стоит по уровню умственного и аморального развития..

поэтому некоторым сизокрылым надо оглядеться для начала вокруг - кто старается быть незаметным для бестолковой живности пребывающей в раджасичной деятельности носясь за докторской..

[terra]

никто из нормальных людей когда видит на улице кошек и собак не пристаёт к ним что он выше них стоит по уровню умственного и аморального развития..

Но это сейчас очень модно)) рвать на груди рубаху - "мы круче всех" Разве не так? А если не круче-то это коты виноваты-колбасу сожрали! И никакой тебе докторской колбасы

[Oleg]

те кто не круче не получают колбасы ? ну, да, ..

а высшим существам имеющим рингсэ колбаса закисляет кровь и даже литий не защитит от его растворения

поэтому они как-то вот прекрасно обходятся без колбасы

https://www.youtube.com/watch?v=Kbi3ws8Qvwc

как делают колбасу

https://www.youtube.com/watch?v=-wVMe4a_vbA

[terra]

Олег, а вы, похоже, вообще не способны улавливать игру смыслов?



А насчет колбасы, вы, конечно,правы. В том смысле, что закисляет и растворяет... И те кто едят мясо-ниже шудр. Представляете? 7 млрд и из них 6,99 млрд-ниже шудр. Млечихи. даже шудры-не шудры, а млечихи. А вместе с ними и все остальные . Все, кто едят мясо.Такова Кали Юга. Хотя,зачем кивать на югу, если сам(а)слабак. Поэтому смешны любые рванья рубашек на предмет того, кто кого круче и правее.

[Quangel]

И те кто едят мясо-ниже шудр. Представляете? 7 млрд и из них 6,99 млрд-ниже шудр.

Не морочь голову, насчет мяса даже некоторые йогины были с официальной линией партии не согласны.  Один говорил "Если бы духовные достижения зависели от поедания мяса,самыми продвинутыми просветленными были бы козлы и коровы".  Если общаешься с индуистским эгрегором,единственное настоящее ограничение - говядину есть нельзя,а то тамошние боги по шее дадут. 

[Oleg]

Те кто не могут без мяса - просто не могут без мяса. ну и пусть едят себе..
хотя я про колбасу говорил. с её химикатами и способом изготовления

Я про тех кто не хочет его есть - потому как они его не любят и не нуждаются в нем после йогопрактик и в климате индии.. это я на Махарши намекаю

А вот с нашим климатом - сложнее конечно.

Ведь если организм хочет мяса а ему не дать.. он ж начнёт потреблять своё мясо.. и опять - закисление да ещё и с ацидозом..

Как можно пировать без мяса:

- Воспоминания о Рамане Махарши. Встречи, приводящие к трансформации (пер. Виолетта В. Ремизова) 2630K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дэвид Годман
http://mzwgsytvon2gcltjom.cmle.ru/b/378829/read
http://flibusta.is/b/378829/read

…Бхагаван был в гораздо большей степени «одним из нас». Хотя он свободно перемещался по ашраму и делал любую работу, его любимым занятием было приготовление пищи. Он был прекрасным поваром и, казалось, знал всё о травах и овощах: их свойства, всевозможные способы приготовления, различные блюда из них и т. д… Когда он растирал чатни на большом камне, мы все собирались вокруг него, и он, как мать семейства, давал каждому из нас попробовать. Для нас это был прасад.
Некоторые посетители не понимали, какое удовольствие доставляет Бхагавану приготовление пищи. Одна девочка из колледжа как-то раз увидела, как Бхагаван готовит еду, и стала возмущаться: «Что происходит?! Вы позволяете этому старому человеку готовить на вас всех? Как это жестоко с вашей стороны! Освободите его от работы на кухне и готовьте себе сами!»
Но Бхагаван с детства любил готовить! Это выяснилось, когда однажды пришла одна вдова, вошла в холл и поклонилась Бхагавану. Он внимательно посмотрел на нее и рассмеялся: «А, это ты!»
Женщина смутилась, закрыла лицо вдовьим сари и забилась в угол.
Бхагаван продолжал, широко улыбаясь: «Когда я был ребенком, ее семья жила по соседству, а она была маленькой девочкой из этой семьи. Наши родители договорились, что, когда придет время, она станет моей женой. Я очень любил помогать матери на кухне. Ее мать ворчала, что никогда не выдаст свою дочь замуж за парня, который любит проводить время за плитой, подобно женщине. Так получилось, что мне не суждено было жениться. Но если бы я женился на ней, какова была бы моя судьба!»
Все расхохотались над тем, какая чаша миновала Бхагавана.
..Некоторые его взгляды на ортодоксию на первый взгляд казались непонятными. На кухне ашрама готовили пищу с луком и чесноком, хотя было известно, что многие ортодоксальные брахманы не могут есть такую еду. Майор Чадвик однажды спросил Бхагавана, является ли лук препятствием на духовном пути, и Бхагаван подтвердил, что является. Чедвик сразу же прекратил есть лук и чеснок, несмотря на то что он не был индуистом и, следовательно, эти ограничения на него не распространялись. Однако многие брахманы в ашраме продолжали есть пищу, приготовленную с луком и чесноком.
..Как такое могло быть? Я думаю, ответ кроется в том, что Бхагаван давал своим преданным свободу выбирать свой собственный путь. Действительно, он предоставлял своим последователям достаточно свободы в том, что касалось еды, но это не значит, что он одобрял всё, что они делают. Методом Бхагавана был не приказ, а внушение. Настоящий приказ, как он считал, должен исходить изнутри, приводя к добровольному, а не к навязанному правильному действию. Например, Бхагаван никогда не приказывал Деварадже Мудальяру стать вегетарианцем, однако когда тот задался вопросом, следует ли ему предпринять этот шаг, он попросил совета Бхагавана. Он не был уверен, что вегетарианская диета будет давать ему достаточно питательных веществ. К тому моменту он уже много лет был преданным Бхагавана. Бхагаван заверил его, что, если он перестанет есть невегетарианскую пищу, ничего плохого с ним не случится.
В ранние годы существования ашрама произошел еще более экстраординарный случай. Некоторые садхаки употребляли бханг (каннабис), сначала предлагая его Бхагавану, дабы найти себе оправдание. Бхагаван принимал все, что ему преподносили. На него бханг не действовал, поскольку у него не было ума, в котором могло бы возникнуть помрачение.
* * *
На следующее утро за завтраком Шри Бхагаван спросил меня: «Знаешь, из чего это чатни?»
Я ответил: «Нет».
Тогда Шри Бхагаван улыбнулся и сказал: «Это сырая горькая тыква».
Я бы ни за что не поверил, если бы это не сказал сам Шри Бхагаван – не было ни капли горечи. Чатни было очень вкусным. Позже я сочинил стих на телугу, в котором выражал изумление от того, как Шри Бхагаван может полностью устранить горечь из сырой горькой тыквы, и молил его точно так же изгнать горечь эго из наших душ. Когда Шри Бхагаван спустился с горы, я показал ему это стихотворение. Он с видимым удовольствием прочитал его вслух и перевел для жителей ашрама. Затем Шри Бхагаван объяснил, как устранить горечь из тыквы: надо при приготовлении чатни смешать кислое манго и кокос, при взаимодействии они нейтрализуют горечь. Затем он добавил: «Горькая тыква благотворно влияет на пищеварение, а сырая горькая тыква действует как слабительное».
...Когда я приехал в ашрам весной 1940 г., мне выпала редкая удача и благословение – работать с Шри Бхагаваном на кухне. Наше время было с 2.30 по 4.00 утра. Шри Бхагаван всегда приходил ровно в 2.30 и сначала резал овощи вместе с работниками кухни и преданными снаружи. Затем он входил в кухню и готовил на завтрак самбар или чатни, а иногда и другие блюда. Шри Бхагавану помогали Шри Р. Нараяна Айер, Шри Кальяна Сундарам Айер, присматривавший за книжным магазином ашрама, и я.
Работа с Шри Бхагаваном была не только радостной, но и тяжелой. Несмотря на то что Шри Бхагаван был воплощением сострадания и милости, в то же время он был сторонником строгой дисциплины. Он не терпел ни малейшей небрежности. Все должно было быть сделано наилучшим образом. Ничего нельзя было выбросить или испортить. Он требовал полного сосредоточения, и все его указания должны были неукоснительно выполняться. Однажды вечером один преданный-адвокат настоял на том, чтобы помогать нам. Его попросили передвинуть котел с самбаром. Двигая его, он пролил несколько капель.
Бхагаван сказал: «Вы можете только спорить в суде. Эта работа не для вас».
Бедняга никогда больше не предлагал свою помощь.
У каждого из нас были свои обязанности, и по одному лишь взгляду Шри Бхагавана мы должны были определять, что нам следует делать. Например, моей обязанностью было приносить соль и воду, и каждый раз, когда Шри Бхагаван мельком смотрел на меня, я должен был понять, что он имеет в виду, и принести либо одно, либо другое.
Обычно мы просыпались в два часа пополуночи, совершали омовение и были на месте раньше положенного. И все же однажды я опоздал на пять минут, явившись, когда остальные уже работали. Шри Бхагаван, пробуя еду, сказал, что она немного пересолена. И, повернувшись ко мне, добавил: «Поскольку тебя не было, я думал о тебе, пока добавлял соль. Поэтому еда пересолена».
Так Шри Бхагаван упрекнул меня в непунктуальности*.
* Еще один случай, в котором рассказывается о Суббарамайе в роли разносчика соли, рассказал Кришна Бхикшу в книге «Бхагаван, которого я знал», Ramana Smrti Souvenir:
«Однажды утром Бхагаван готовил кокосовое чатни к иддли. Все мы знали, что он даст нам немного попробовать; мы очень любили, когда он кормил нас с рук. Все расхваливали чатни, которое и в самом деле удалось. Только Г. В. Суббарамайя сказал, что не хватает соли. Бхагаван взял две горсти соли и всыпал их в чатни! Все мы были уверены, что чатни испорчено, и ругали Суббарамайю с его предложениями. Но усевшись завтракать, мы обнаружили, что чатни превосходно и совсем не пересолено. В руках Бхагавана даже соль меняет свою природу!»
Один раз утром в еду положили чуть больше кислого, чем нужно. В тот день я пришел вовремя и радовался, что уж в этом меня нельзя обвинить. Шри Бхагаван, попробовав еду, сказал в шутку: «Кислота – эффективное лекарство от питтам (легкомыслия). Поскольку большинство здесь в той или иной степени легкомысленны, эта пища нам кстати». Такие ошибки были редкостью. Все преданные и гости ашрама могли бы подтвердить, что обычно пища была превосходна на вкус. Одного лишь прикосновения руки Бхагавана было достаточно, чтобы пища стала вкусной – он словно разливал над ней нектар.
Когда мы работали на кухне, Шри Бхагаван умудрялся преподать нам высшую мудрость через обычные разговоры на бытовые темы.
...Однажды утром Шри Бхагаван отметил, что ему понравился вкус канджи [138] (рисовой каши), которую преподнес ему преданный из Малабара. Шри Бхагаван добавил, что вкус канджи станет лучше, если есть ее с авьялом – блюдом из смеси овощей. Поскольку Шри Бхагаван сказал, что ему нравится это блюдо, я попросил сарвадхикари организовать приготовление канджи и авьяла прямо в ашраме, и он любезно согласился, пообещав организовать это в течение трех дней.
16 июня 1941 г. на кухне кипела работа. Свет горел с самого раннего утра. Для работниц кухни облегчили правила ашрама, чтобы они могли работать с трех часов утра вместе с мужчинами. Шри Бхагаван один раз переступил порог кухни, заглянул туда и дал указания. Что же там готовили? Канджи и авьял. Эта новость разлетелась, как лесной пожар. Когда все расселись в столовой для завтрака, столовая выглядела празднично. Всем преданным раздали особые чашки. Главными блюдами были канджи и авьял. Шри Бхагаван руководил раздачей, показывая нам, как правильно отхлебывать канджи с авьялом. Вопреки обыкновению, эти блюда раздавали снова и снова, в неограниченных количествах. Шри Бхагаван сказал, что, дабы воздать должное этим особым блюдам, мы должны какое-то время воздержаться от кофе. Сам Бхагаван даже не стал пить свой кашаям (лекарственный напиток), чтобы съесть побольше канджи. Очень немногие из нас не ударили лицом в грязь и воздержались от кофе, а остальным, разумеется, подали кофе.
Когда преданные выходили из столовой, Шри Бхагаван повернулся ко мне и сказал: «Кажется, это ты затеял сегодняшнюю стряпню – значит, ты должен съесть столько же, сколько я, чтобы всё было по справедливости».
Он попросил еще несколько чашек.
Я запротестовал, сказав, что мой желудок уже переполнен, но Шри Бхагаван успокоил меня: «Не бойся, тебе не станет плохо. Через полчаса всё переварится, и тебе захочется есть пуще прежнего».
Произнеся эти ободряющие слова, Шри Бхагаван выпил еще две чашки, и когда я следовал его примеру, смотрел на меня своими сияющими глазами. Когда я закончил, Шри Бхагаван улыбнулся одобрительно и сказал: «Вот и хорошо!»
Он буквально сиял, излучая милость. Это было поистине зрелище богов!
Я должен сказать, что Шри Бхагаван питал отвращение к стимулирующим напиткам, таким как кофе и чай, и всегда предпочитал воду. Во время общих трапез ему подавали кофе, чтобы другие люди, в отличие от него, любившие кофе, могли под этим предлогом потакать своей привычке. Шри Бхагавана устроил бы один стакан воды. Я должен также отметить, что, когда Шри Бхагаван был в столовой, он пил воду только после еды. Он пил воду и в другое время, например, когда возвращался с горы и хотел пить, но в столовой он не прикасался к воде, пока не заканчивал есть.
В защиту этой привычки Шри Бхагаван иногда цитировал шлоку, в которой превозносятся достоинства воды:
При нарушениях пищеварения вода действует как лекарство. Когда нарушений нет, вода служит тонизирующим средством. Вода в конце трапезы служит нектаром. Однако в начале трапезы вода действует как яд.
Похоже, Шри Бхагаван разделял эти убеждения, поскольку позже перевел эту шлоку на телугу.
В другой раз Шри Бхагаван вспоминал шлоку, в которой превозносятся достоинства пахты:
Пахта, смешанная с кардамоном, имбирем, лимонным соком, с добавлением соли – изысканное лакомство даже для Индры [верховного бога].
Сам Шри Бхагаван любил жидкую пахту, приготовленную вышеописанным способом, и всегда сопротивлялся всем попыткам работников кухни добавлять в нее меньше воды. Однажды я присоединился к движению поваров против разбавления пахты, заметив Шри Бхагавану за обедом, что он получает недостаточно питательную пищу из-за того, что его пахта слишком сильно разбавлена водой. Он сразу же ответил со смехом: «А, ты хочешь, чтобы я ел створоженное молоко! Тогда мне не нужен будет письменный стол!»
Увидев мое недоумение, он пояснил: «Мой желудок уже достаточно тяжел. Если я буду следовать твоим рекомендациям, мой живот вырастет до размеров письменного стола».
Шри Бхагаван также перевел шлоку о пахте на телугу.
Всем нам понравился завтрак с канджи, но радостнее всего было видеть, с каким удовольствием Шри Бхагаван поглощал эту пищу в больших количествах. Когда Шри Бхагаван в то утро вернулся с горы, я написал и показал ему два стиха на телугу под названием «Амритапанам» («Нектарный напиток»):
Люди не любят пить канджи.
Но сегодня, милостью Шри Бхагавана, я пил канджи с авьялом.
Это именно то, что называют амритой (нектаром)!
Раньше ты делил холодный рис и канджи со своими друзьями-пастухами.
Сравнится ли с этим их вкус?
Позже ты пировал в доме Видуры, вкушая канджи.
Сравнится ли с этим его вкус, о Господь?
Похоже, Шри Бхагавану понравились эти стихи. Он читал их вслух и с явным удовольствием объяснял, о чем они. Он рассказал историю о том, как Шри Кришна в Хастинапуре (Дели) предпочел гостить в скромном жилище Видуры и отказался от королевского ужина, который устраивал Дурьодхана. Войдя в дом Видуры, Кришна попросил канджи. Шри Кришна так любил канджи, что, когда его наливали ему в ладони, он выставлял еще две руки, чтобы ни капли не пролилось мимо. Шри Бхагаван также сообщил нам, что в штате Керала канджи пьют все – и принц, и крестьянин, и богач, и бедняк. Богатые добавляют в него особые ингредиенты, но сама основа одна и та же.
...Зачастую строительство новых построек в ашраме начаналось без наличия средств для его завершения. Бхагаван каким-то образом знал, что деньги или строительные материалы появятся, когда они будут нужны. Я как-то раз увидел, как он применяет ту же стратегию на кухне. Однажды утром где-то в 1920– х гг., когда в ашраме практически не было еды, я заметил, что он собрал то ничтожное количество продуктов, которое у нас было, и начал готовить. Он верил в то, что не успеет он закончить приготовление начатого блюда, как Бог пошлет недостающих продуктов. Примерно в 5.30 утра Бхагаван начал промывать горсточку дробленого риса. Он положил его в горшок, залил водой, вытащил все камни и начал готовить его на кумутти (угольной жаровне). Я подумал, что все это довольно странно.
«Этого риса, – подумал я, – не хватило бы даже одному мне. Что будут есть все эти люди?»
Когда рис закипел, пришел кто-то из преданных и принес два литра молока. Когда рис сварился, Бхагаван поставил на кумутти кастрюлю большего размера и начал готовить вместе молоко и рис. Через несколько минут пришел еще один преданный с подношением – изюмом и сладостями. Бхагаван промыл всё это и положил в кастрюлю. Примерно в 6.30, когда еда была почти готова, пришли несколько человек из Кумбаконама. Они принесли большую кастрюлю с иддли, вадай, чатни, особой разновидностью диких бананов и с чашками из банановых листьев. Нам как раз нужны были эти чаши из листьев (тоннай), чтобы поднести Бхагавану домашний паясам.
Около семи утра, после того, как Бхагаван совершил омовение, мы все расселись в столовой и съели этот роскошный завтрак.
Многие люди писали, что Бхагаван не любил выбрасывать то, что можно было использовать. Эта его привычка проявлялась в полной мере на кухне. Однажды, когда готовили обед, несколько горчичных зерен упало на землю. Повара не обратили на это внимания, но Бхагаван ногтями подобрал их одно за другим и положил в маленькую кастрюльку.
Сама Айер, один из брахманов, работавших на кухне, заметил: «Бхагаван собрал эти несколько зерен горчицы и сохранил их. Бхагаван так же тщательно сохраняет деньги. Для кого Бхагаван сохраняет всё это?»
«Всё это создано Богом, – ответил Бхагаван. – Мы не должны тратить впустую даже мелочи. Если это может пригодиться кому-то, правильнее будет это сохранить».
Бхагаван часто не обращал внимания на наши многочисленные недостатки, но редко молчал, если при нем что-то разбазаривали или выбрасывали. В июне 1939 г., когда Бхагаван возвращался с очередной прогулки по горе, я видел, как он отчитывает сына Т. К. Сундареши Айера и читает ему строгую нотацию.
«Твой отец говорит мне, что ты покупаешь множество ненужных вещей, – сказал Бхагаван. – Не трать больше, чем ты получаешь. Ты должен быть бережливым. Огонь, долги, объекты чувственного восприятия и яд – любая из этих вещей даже в малом количестве может погубить нас».
Бхагаван однажды дал мне подобное наставление, когда я следил за строительством нового помещения столовой.
Он дал мне ржавый гнутый гвоздь 3,8 мм и попросил очистить его, выпрямить и использовать при постройке столовой.
«Но, Бхагаван, – запротестовал я, – мы только что получили много килограммов новехоньких гвоздей. Нам не нужно использовать такие старые гвозди, как этот».
Бхагаван не согласился со мной, сказав, что всё, что может пригодиться, нужно использовать, и повторил, что гвоздь нужно привести в нормальное состояние.
Бережливость и нетерпимость к расточительству заставляли Бхагавана изготавливать инструменты и инвентарь из подручных материалов. Когда он жил в Скандашраме, он однажды нашел большой гранитный камень площадью 80 см в длину и в ширину и много дней полировал его смесью воды и песка. В конце концов поверхность камня стала такой гладкой, что можно было видеть в нем свое отражение. Этот камень использовался для охлаждения сваренного риса. В конце 1930-х гг. четыре или пять преданных пришли в Скандашрам, чтобы забрать этот камень, так как они знали, что его отполировал сам Бхагаван. Они спустили его с горы и установили в новой кухне. Последовав примеру Бхагавана, преданные отполировали еще несколько камней и использовали их для той же цели.
Несмотря на то что Бхагаван каждый день по нескольку часов охотно следил за тем, чтобы пища в ашраме была приготовлена правильно, он не любил сложные трапезы, состоящие из большого количества блюд. Его вполне устраивал рис, самбар и одно овощное блюдо. Одна женщина из Кералы, привыкшая готовить множество блюд на каждый прием пищи, однажды пришла на даршан и настойчиво попросила, чтобы ей разрешили готовить на всех. Потратив огромное количество времени и труда, она приготовила тридцать два отдельных блюда. Бхагаван позволил ей положить все блюда по отдельности на его банановый лист, но когда раздача была закончена, он слепил всё, что ему подали, в один комок.
Объясняя свои действия, он сказал ей: «Вам пришлось потратить столько сил на приготовление всей этой пищи. Даже просто подобрать продукты, наверное, было долгим делом. Хватило бы одного овоща – этого достаточно, чтобы очистить желудок и не допустить запора. Зачем же готовить всё это? Есть и еще одна проблема – если вы приготовили тридцать два блюда, ум все время думает: «Что мне съесть, это или то?» И во время еды ум будет рассеянным. Если же на столе только одно блюдо, нет никаких проблем. Его очень просто съесть. Кроме того, такими трапезами мы подаем дурной пример людям, которым нечего есть. Бедняки узнают, что у нас подают роскошную еду, и подумают: «Мы голодаем, а эти люди, которые должны быть простыми садху, едят так много разнообразной пищи!» Такие мысли будут вызывать ненужную зависть». Потом он добавил: «Если Бхагаван вначале съест какое-то одно блюдо, женщина, которая его подала, подумает: „О, Бхагавану это очень нравится!“ И тогда она придет и положит на мою тарелку еще одну порцию. Поэтому я перемешал всё и скатал в один ком».
Поскольку я не брахман, готовить мне было запрещено. Когда я помогал на кухне, мне разрешалось только нарезать овощи. Однако был один случай, когда Бхагаван нарушил правила и позволил мне готовить. Это было утро после празднования джаянти. Все повара спали – они накануне накормили тысячи человек и смертельно устали. Бхагаван привел на кухню меня, Мадхаву Свами и Рамакришну Свами, чтобы приготовить уппуму, так как было ясно, что повара не проснутся вовремя и не приготовят завтрак. Под руководством Бхагавана мы нарезали овощи, измельчили мякоть кокосов и приготовили большую кастрюлю уппумы.
Когда она была готова, Бхагаван дал мне немного попробовать. Вначале я отказался, поскольку у меня не было времени с утра почистить зубы – Бхагаван отвел меня на кухню прямо из моей комнаты.
Бхагавану было все равно, в каком состоянии мой рот. «Просто попробуй, – сказал он. – Мы можем почистить зубы потом».
Чуть позже он добавил: «Не говори никому, что мы это приготовили. Брахманы не станут есть, если узнают, что вы готовили для них еду».
Это хороший пример того, как Бхагаван относился к ортодоксальным верованиям брахманов. Он прилагал столько усилий, чтобы не оскорбить их чувства – по большей части позволяя готовить пищу для ашрама только брахманам, – но все же готов был изредка нарушать обычаи, когда для этого были весомые основания. Он руководствовался желанием избежать жалоб и разногласий, а не желанием буквально следовать кастовым предписаниям.

[Oleg]

оконч. цитаты

...Некоторые работники кухни, боявшиеся говорить с Бхагаваном напрямую, иногда обращались ко мне как к посреднику. «Шеф-повар» Шантамма однажды попросила меня передать Бхагавану сообщение. Она очень ослабела из-за того, что много часов работала на кухне.
«Ты всегда разговариваешь с Бхагаваном, – сказала она. – Скажи ему, пожалуйста, что у меня из-за тяжелой работы боли во всем теле. Спроси его, что мне делать»[165].
Когда я передал ее слова Бхагавану, он не выразил особого сочувствия.
«Она работает ради своего эго. У нее есть это чувство: „Я делаю всю эту работу. Я отвечаю за всё на кухне“. Она старается показать людям, что делает всю работу, и пытается таким образом снискать добрую славу. Она жалуется, чтобы люди знали, как тяжело она работает. Скажи ей, чтобы она работала поменьше. Скажи, чтобы она просто руководила работой других женщин. На кухне достаточно людей, чтобы делать всю тяжелую работу. Ей необязательно рисоваться таким образом. Если она последует моим советам, ее боли пройдут».
...Во время празднования джаянти невозможно было накормить тысячи посетителей одновременно. В столовой кормили в несколько смен, и Бхагаван всегда ел вместе с первой группой гостей. Когда первая смена заканчивалась, Бхагаван уходил ненадолго прогуляться по горе, а потом возвращался в старый холл. Примерно с полудня до 14.30 Бхагаван сидел в холле один. На это время двери запирались, чтобы гости не пришли к нему целой толпой. Традицией ашрама было накормить каждого, кто приходил на джаянти, поэтому в такие дни там всегда были огромные неуправляемые толпы людей, и с этим приходилось считаться. Многие приходили только ради бесплатного обеда. Когда все гости были накормлены и толпа расходилась, Бхагаван снова начинал даршан.
...Когда одна из женщин пожаловалась на тяжелую работу, которую она вынуждена была выполнять, Бхагаван сказал: «Не придавай никакого значения тому, что делает тело. Старайся выйти за его пределы и быть его свидетелем. Ты думаешь, что страдаешь, но на самом деле вся эта работа по кухне – благословение для тебя, ведь ты кормишь стольких преданных! Ты можешь передавать это благословение людям, принимающим здесь пищу, если будешь правильно относиться к работе. Если ты выполняешь свою работу с умом, обращенным вовнутрь, качество пищи, которую ты готовишь, неуловимо изменится. Преданные, которые едят пищу, приготовленную с обращенным вовнутрь умом, заметят, что их собственный ум тоже обратился вовнутрь».
...Дандапани Свами представил меня Бхагавану со словами: «Это сестра жены доктора Нараянана».
Я могла по многу часов сидеть в присутствии Бхагавана. В такие моменты мой ум просто переставал думать, и я не замечала течения времени. Меня не учили медитировать, и сама я тоже не знала, как своими собственными усилиями заставить ум не думать. Но в присутствии Бхагавана это происходило само собой, одной лишь его милостью. Я сидела и сидела, погрузившись в странное состояние, в котором в уме не было ни единой мысли. Оно не было тупым и пустым – в этом состоянии было яркое осознание и чистота ума. Это были дни глубокого покоя и счастья, и в это время моя преданность Бхагавану пустила глубокие корни. С тех пор она никогда не покидала меня.
В свой первый приезд я осталась там на двадцать дней. Когда я уезжала, Бхагаван достал книгу «Кто я?» и собственноручно вручил ее мне.
Вернувшись в свою деревню, я не могла найти покоя. Меня переполняли мечтания. Я воображала о том, что какая-нибудь набожная женщина придет и возьмет меня с собой в ашрам, или что Бхагаван спросит обо мне и позовет меня. Я страстно хотела снова поехать в Раманашрам, и когда мой дядя поехал к Аруначале, я с готовностью приняла его предложение присоедениться к нему. В ашраме меня попросили помочь на кухне, потому что женщине, отвечавшей за приготовление пищи, нужно было на время уехать домой. Я с радостью согласилась – это давало мне шанс остаться в ашраме и быть рядом с Бхагаваном.
Вначале у меня не очень хорошо получалось – здесь готовили не так, как я привыкла, но Бхагаван всегда был на моей стороне, помогая мне своими подробнейшими указаниями. У него был твердый принцип: здоровье зависит от пищи, которая должна легко перевариваться. Поэтому мы целыми часами перемалывали ингредиенты и тушили еду.
Поскольку он пробовал всю еду, прежде чем ее подавали всем остальным, наша еда была священной: вся пища, предложенная Богу, становится священной.
Бхагаван очень внимательно следил за тем, чтобы еда готовилась как положено. Чтобы он мог удостовериться, что я все делаю правильно, я давала ему попробовать еду, пока она готовилась. Он всегда готов был уйти из холла, чтобы дать совет на кухне. Среди кастрюль и сковородок он чувствовал себя свободно и непринужденно. Он учил нас бесчисленным способам приготовления круп, бобовых и овощей – основных продуктов, составляющих рацион южноиндийца. Пока мы готовили, он рассказывал нам истории из своего детства, говорил о матери, о том, какой она была и как готовила сампурнам (сладкую начинку).
Однажды он сказал мне: «То, как ты готовишь, напоминает мне о том, как готовила моя мать. Это неудивительно, ведь наши деревни находятся так близко друг от друга».
Каждый раз, когда речь заходила о моем возвращении домой, он льстил мне, говоря: «О, наша лучшая повариха хочет уйти!»
Он был очень строг с нами на кухне. Мы быстро поняли, что его приказы необходимо выполнять вплоть до мелочей. Он не оставлял нам никакого выбора, никакого простора для догадок или экспериментов. Мы должны были слепо следовать его указаниям и снова и снова убеждаться, что он всегда прав и что мы никогда не допустим ошибку, если будем полностью доверять ему. Когда я сейчас думаю об этом, мне совершенно ясно, что даже работу на кухне он использовал для духовного обучения. Он учил нас слушать каждое слово и честно выполнять все, что он говорил. Он учил нас, что работа – это любовь к людям. Он пропитывал нас убеждением, что нельзя работать только для себя. Самим своим присутствием он учил нас, что мы всегда находимся в присутствии Бога и что весь труд – это Его труд. Он использовал все эти котлы и кастрюли, чтобы учить нас религии и философии.
В кухне он был шеф-поваром, и его целью было совершенство вкуса и внешнего вида еды. Судя по тому, сколько внимания он уделял еде, можно было подумать, что он любит вкусно и обильно поесть. Но это совершенно не так. Когда раздавали еду, он смешивал то маленькое количество еды, которое разрешал класть себе на лист-тарелку – сладкое, кислое и пряное, всё вместе – и небрежно проглатывал, словно вовсе не ощущал вкуса.
Когда мы говорили ему, что неправильно смешивать разные блюда, приготовленные с таким старанием, он говорил: «Хватит многообразия, пусть будет хоть немного единства».
Было очевидно, что вся его тщательная забота о том, чтобы пища была приготовлена правильно, была не ради того, чтобы просто накормить нас. Разумеется, он хотел, чтобы мы были здоровыми, но еще больше он хотел научить нас правильно жить. Для работавших на кухне приготовление еды было серьезным духовным опытом.
«Когда готовишь овощи, нужно накрывать их крышкой, – говорил он. – Только тогда они сохранят аромат и их можно будет есть. Также и ум – вы должны накрывать его крышкой и дать ему тихо кипеть на медленном огне. Только тогда человек становится пищей, пригодной для Бога».
...Его привычка к экономии иногда заставляла его использовать в пищу то, о чем мы даже подумать не могли, что оно может быть съедобным: дикие растения, горькие корни и жгучие листья под его руководством превращались во вкуснейшие блюда.
Однажды на его день рождения готовили праздничный обед. Преданные присылали огромное количество продуктов. Кто-то прислал рис, кто-то сахар, кто-то фрукты. Один человек прислал очень много баклажанов, которые нам потом пришлось есть каждый день. Когда их наконец съели, Бхагаван попросил нас взять стебли, лежащие большой кучей в углу, и приготовить из них карри! Меня эта просьба ошарашила – даже животные не стали бы есть эту грубую колючую солому. Бхагаван настоял на том, что стебли съедобны, и мы положили их в кастрюлю варить вместе с сушеным горохом. Через шесть часов варки они были такими же жесткими, как и в самом начале. Все были в замешательстве и не знали, что делать, но не осмеливались тревожить Бхагавана. Однако нам не стоило беспокоиться – он всегда знал, когда на кухне требовалась его помощь. Он часто выходил из холла, даже посреди беседы, если нам нужны были его указания. Случайный посетитель мог бы подумать, что у него на уме одна стряпня. Однако это было проявлением милости к кухонным работникам. И в этот раз он, как всегда, не бросил нас в беде.
Он появился в кухне в самый нужный момент и спросил: «Ну что, получается карри?»
«Да разве мы готовим карри? Мы варим гвозди!» – со смехом воскликнула я.
Он взял черпак, немного помешал стебли и вышел, не сказав ни слова. Вскоре после этого мы обнаружили, что стебли стали мягкими. Блюдо получилось очень вкусным, и во время обеда все просили добавки. Бхагаван загадал загадку всем, кто обедал: «Что за овощи мы едим»? Разумеется, никто не угадал. Все хвалили карри и повара, но не Бхагавана, который был «главным творцом» этого блюда. Он одним махом проглотил свою маленькую порцию, как микстуру, и отказался от добавки. Я была очень раздосадована: после всех стараний, которые он приложил, чтобы вкусно приготовить эти стебли, он их даже не распробовал…
На следующий день я случайно услышала, как он говорит кому-то: «Сампурнамма расстроилась из-за того, что я не ел ее превосходное карри. Неужели она не видит, что все, кто его ел, – это Я? Какая разница, кто ест эту пищу? Важно само приготовление, а не тот, кто готовит, и не тот, кто ест. Дело, сделанное хорошо, с любовью и преданностью, само по себе награда. То, что происходит потом, не так важно, потому что это не в нашей власти».
Мне стало ясно – Бхагаван не хочет, чтобы я обращалась с ним по-особенному, не так, как с другими. Он исправлял мои ошибки, отказываясь прикасаться именно к тому, чем я особенно гордилась или очень хотела преподнести ему.
Вечером, когда я собиралась уходить из ашрама ночевать в город, он спрашивал меня, какие продукты у нас есть на завтра. Когда утром на рассвете я появлялась в ашраме, все было уже готово: овощи очищены и нарезаны, бобы замочены, специи перемолоты, а кокосы измельчены. Увидев, что я пришла, он давал подробные указания, как и что нужно готовить. Затем какое-то время сидел в холле, прежде чем вернуться в кухню и посмотреть, как идут дела. Он пробовал все, что мы готовили, возвращался в холл, а через час или два снова приходил с инспекцией. Был странно, что он так охотно готовит, но при этом так неохотно ест.
Однажды я приготовила прекрасную семиа (лапшу). Она получилась пушистой и рассыпчатой. Он скатал свою порцию в твердый шарик и стал жевать его.
«Зачем вы так делаете, Бхагаван? – спросила я. – Вы испортили свою лапшу. Ее не надо так сжимать».
«Зачем вся эта разделенность? – спросил он. – Разве всё не должно быть единым неделимым целым?»
Он испортил свою порцию лишь для того, чтобы преподать мне урок веданты!
Бхагаван был превосходным поваром. Он никогда не клал слишком много или слишком мало соли или специй. Если мы следовали его указаниям, у нас все получалось хорошо, но как только мы пытались действовать самостоятельно, у нас начинались проблемы. В этих случаях, если мы просили его о помощи, он пробовал нашу стряпню и давал указания, что следует сделать, чтобы улучшить ее вкус. Таким образом мы пришли к выводу, что, имея дело с Бхагованом, все, что требуется, – это послушание. Эти уроки стали частью нашей жизни. Мы учились тому, чтобы удерживать свой ум на Бхагаване каждую минуту, – это было нашей ежедневной практикой. Всякий раз, когда мы испытывали страх, беспокойство или боль, нам нужно было лишь подумать о нем – и мы тут же ощущали его помощь и поддержку.
...До приезда в Раманашрам я много лет страдал астмой. Она доставляла мне большие проблемы во время приготовления еды, но я и не думал сообщать об этом Бхагавану. Мне казалось, что моя задача – во что бы то ни стало держаться до конца, и пусть всё идет так, как должно идти.
Бхагаван готовил различные виды чатни, которое обычно делали из кокосов, душистых трав и специй. Ему очень нравилось использовать самые доступные и повсеместно растущие травы и семена. Он был настоящим мастером готовить превосходные кушанья из самых простых продуктов. Когда было готово что-нибудь необычное, он давал это попробовать всем, кто был в кухне. В таких случаях мы принимали эту пищу с закрытыми глазами как его прасад.
Однажды он дал мне чуть-чуть чатни и сказал: «Это твое лекарство».
Даже не задумавшись о его словах, я проглотил этот кусочек. Чуть позже я обнаружил, что моя астма полностью прошла.
Это странно, но я в самом начале почти не понимал, кто такой Бхагаван. Сначала я думал, что это просто хороший человек, но через какое-то время понемногу начал понимать, что имею дело с самим Богом, высшим Учителем, в чьих руках находится моя жизнь и мое спасение.
Вскоре после своего приезда я решил провести сорок восемь ночей подряд в присутствии Бхагавана. На пятнадцатый день мне приснился сон, в котором у помощника по имени Мадхава Свами случился эпилептический припадок, и он внезапно схватил меня за руку. Я закричал, призывая на помощь Бхагавана, и он оторвал от меня руку Мадхавы Свами и дал мне выпить молока. Проснувшись, я все еще ощущал вкус молока во рту. Я чувствовал, что это было «молоко мудрости». С того момента мой ум начал обращаться вовнутрь.
Как-то раз кто-то пожаловался Бхагавану, что пища в ашраме слишком острая, что в ней слишком много перца чили и специй и после нее ощущается жжение в желудке. Этот человек, который хотел, чтобы мы готовили пищу без специй, спросил Бхагавана: «Если для духовных практик необходимо питаться саттвической пищей, почему же в ашраме в еду кладут так много специй?»
Бхагаван объяснил ему, что если продукты чисты, готовятся правильно и в чистом месте, то приправы – лишь дело вкуса и привычки. Дабы проиллюстрировать утверждение, что большое количество специй не делает пищу менее саттвической, он добавил: «На севере люди едят много молока и масла и почти не используют специи, и все равно они постоянно спорят и ссорятся. В Танджуре, где пищу перчат так, что она по вкусу похожа на огонь, у людей мягкий характер и трезвый рассудок. Мы должны готовить пищу, которая нравится всем. Те, для кого она слишком острая, могут разбавить ее рисом или пахтой».
...Наша готовность слушаться Бхагавана постоянно испытывалась суровыми проверками – например, его строжайшим требованием, чтобы пищу не выбрасывали. В старые добрые времена, когда он жил на горе, всю пищу, собранную за день, раздавали всем присутствующим, и она съедалась на месте. На следующий день не оставалось ничего, даже сырых продуктов. Это была жизнь бродяг, живущих милостыней, простая и чистая. Когда количество преданных возросло и мать Бхагавана переехала к своему сыну, она завела кухню, потому что хотела служить преданным. Так появился Раманашрам с кладовой, кухней и регулярным приготовлением пищи.
Сам Бхагаван был великолепным поваром и учил нас готовить правильно. Стряпня – самая неблагодарная работа, потому что хорошие повара обычно мало едят, и от их мастерства выигрывает кто угодно, кроме них самих. Возможно, именно поэтому Бхагаван избрал кухню «тренировочной площадкой» для некоторых наиболее преданных учеников.
Однажды Бхагаван пришел на кухню до рассвета и поставил на огонь суп, оставшийся со вчерашнего дня. Когда листья были вымыты и нарезаны, он сказал, чтобы я всыпал их в суп и мешал до тех пор, пока они не потеряют свой ярко-зеленый цвет. Я мешал долго, но листья не меняли цвет, а Бхагаван всё не возвращался в кухню. Не получив дальнейших указаний, я продолжал мешать суп. Увидев, что жидкость потихоньку выкипает, я забеспокоился, что на завтрак не останется самбара. Бхагаван пришел очень поздно, прямо перед завтраком.
«Как, ты все еще мешаешь?» – спросил он, лучезарно улыбаясь.
Он был явно рад, что я буквально выполнил его указание, и сказал, чтобы я продолжал помешивать. Самбар приготовился вовремя и вышел очень вкусным.
Каждое утро прямо перед завтраком Бхагаван входил в кухню. Котлы с кофе, иддли и самбаром были уже готовы, накрыты и сияли. Он поднимал крышку, заглядывал внутрь и говорил: «Это кофе. Это иддли. Это самбар». Все мы чувствовали, что он освящает пищу перед тем как раздать ее жителям и гостям ашрама.
Однажды утром вместо того, чтобы резать овощи, я собрался на гири-прадакшину, спросив Бхагавана, можно ли и мне пойти. Присутствовавшие при этом преданные делали Бхагавану знаки, чтобы он не разрешал мне идти, так как на кухне в этот день было много работы.
Бхагаван сказал: «Разве желание совершить прадакшину – не санкальпа (намерение или решение следовать определенному плану действий)? Пусть идет».
Я сказал Бхагавану: «Вчера вечером я решил пойти с кем-нибудь. Вот и все».
Бхагаван ответил: «О, ты создал санкальпу. Санкальпы приводят к сансаре. Выполни санкальпу. Тебе не нужно резать овощи».
Я воспринял этот эпизод как упадешу: Бхагаван научил меня не создавать больше санкальп.
Однажды Бхагаван жарил большое количество специй в большой металлической сковородке на сильном огне. Я стоял рядом с ним, и он тихо попросил меня немедленно снять сковороду с огня. Возможно, он увидел, что специи вот-вот начнут подгорать. Рядом не было ничего, что могло бы послужить прихваткой, и я взял сковороду голыми руками, поднял ее и поставил на землю. Мне было совершенно не страшно касаться раскаленного металла, и меня не удивило, что я смог поднять ее, не чувствуя веса. Удивление пришло позже, когда я осознал, что только что совершил невозможное. Это был изумительный пример силы, которую дает послушание Гуру. Все мы можем совершать чудеса по приказу Учителя. Всё, что нам нужно, – слушаться. То, что он не может сделать сам, он может сделать руками своих преданных, при условии что их вера в него абсолютна.
Бхагаван заботился обо всех наших нуждах, и когда кто-то из нас болел, часто спрашивал о самочувствии.
Однажды, когда майор Чедвик лежал с высокой температурой, Бхагаван спросил: «Как он сейчас?»
«Не знаю, я его сегодня не видел», – ответил я.
«Немедленно иди и навести его, – сказал Бхагаван. – Он покинул свою родную страну, проехал тысячи километров, остался с нами, и мы стали его семьей. Разве мы не должны заботиться о нем и удовлетворять все его нужды?»
Я сразу же пошел навестить Чедвика. Оказалось, что его жар уже прошел.
Иногда мне выпадало счастье подавать еду Бхагавану своими собственными руками. Я был очень осторожен и внимателен, так как изучил его привычки и знал, как сделать ему приятно. И все равно он был внимательнее, чем я, и замечал малейшие ошибки.
«Почему ты положил мне больше, чем обычно? Неужели мне сегодня нужно больше пищи, чем вчера? И почему я получаю больше сладостей и лакомств, чем другие? Как ты смеешь проводить различия между людьми?»
Те, кто сидел рядом, начинали просить за меня. «Нет, Бхагаван, – говорили они, – Сундарам не давал вам больше. Посмотрите, у нас столько же еды, сколько у вас».
Но умилостивить Бхагавана было не так-то просто. «Вы не знаете, какое большое у него эго. То, что он оказывает мне особое внимание, – это всё из-за эго».
Я не мог понять, где именно допустил ошибку, но воспринимал его упреки как благословение и не переживал из-за них.
Иногда бывало так, что после приема пищи оставался какой-нибудь овощной суп. Неизменным требованием Бхагавана было, чтобы остатки использовались при приготовлении самбара на завтрак следующего дня. Нашим обычным завтраком были иддли и самбар, и поскольку самбар нужен был каждый день, остатки от предыдущего дня были очень кстати. Но это распоряжение Бхагавана создавало серьезную проблему: согласно обычаю, нельзя использовать в пищу то, что осталось со вчерашнего дня. Вчерашняя пища считалась оскверненной и оскверняющей. Это был всего лишь обычай – например, жареная пища была исключением из этого правила, а сладости и вадай вообще хранились по несколько дней. Бхагаван приходил на кухню очень рано утром, смотрел, что осталось со вчерашнего вечера, подогревал эту еду, разбавлял водой и добавлял другие продукты, чтобы приготовить самбар на завтрак. Иногда он использовал котел, который был черным после вчерашнего приготовления пищи, в то время как обычай требовал, чтобы котел был вымыт и обмазан глиной.
Запрет на вчерашнюю еду очень тщательно соблюдается высшими кастами в Южной Индии, и, без сомнения, это очень разумное правило. Но Бхагаван, настаивая на том, что важнее всего не тратить ничего впустую, никогда не позволил бы выбрасывать божьи дары. Можно было бы отдавать остатки нищим, однако Бхагаван требовал, чтобы нищим давали ту же еду, что и всем остальным, а не объедки и отбросы. Даже собакам нужно было давать еду из общего котла – и, более того, кормить их в первую очередь!
Женщины приходили утром убирать кухню и приводить ее в порядок перед рабочим днем.
Обнаружив, что Бхагаван варит утренний самбар из вчерашних остатков, они были шокированы, но, конечно же, не осмелились ничего сказать ему. Они очень сильно испугались, и не без оснований – они рисковали быть изгнанными из своей касты. С другой стороны, инструкции Бхагавана были четкими: во-первых, еда в ашраме не должна выбрасываться, а во-вторых, все должны есть одно и то же. Это было «перетягивание каната» – мудрость Гуру против обычаев, принятых в культуре, к которой принадлежали его последователи.
Женщины старались прийти в кухню пораньше, но Бхагаван всегда оказывался там первым. Когда они появлялись, он уже готовил самбар. Однажды часть этого самбара отнесли в дом одного из преданных, но когда этот человек узнал, что самбар был приготовлен из остатков вчерашней еды, он заказал специальную церемонию очищения дома.
Услышав об этом, Бхагаван сказал женщинам: «Позовите тех, кто проводит эту церемонию очищения, пусть они очистят вашу кухню. Я никогда больше туда не войду».
Женщины лишились постоянного присутствия Бхагавана, его общества и его наставничества из-за соблюдения своих кастовых правил… Это была настоящая трагедия. Все преданные в ашраме верили, что Бхагаван – Бог во плоти, и что он пришел, чтобы очистить нас, благословить и направить нас на путь, ведущий к освобождению. И когда сам Бог пошел против их религиозных обычаев, они предпочли сохранить свои привычки, а не следовать за Богом. Вот так мы раз за разом отталкиваем Бога от себя… Ученик должен сделать выбор между истиной и условностями. Благословенны те, у кого не было других правил, кроме правила следовать за Бхагаваном!
Было очевидно, что Бхагаван старался преподать нам простой урок: в его присутствии не действуют никакие правила, кроме правила полной отдачи себя Гуру и абсолютной преданности. Но усвоить этот урок было не так уж легко. Снова и снова старые привычки и стремление соблюдать правила брали верх и заставляли нас восставать против него, что наносило нам большой урон. Например, однажды в 19.30 – обычное время ужина в ашраме – ожидалось лунное затмение. Руководство ашрама приняло решение перенести ужин на 17.30, чтобы людям не пришлось есть во время затмения, однако с Бхагаваном никто не посоветовался, и ему даже не сообщили об этом. Наверное, это считалось само собой разумеющимся, что во время затмения нельзя принимать пищу. Колокольчик на ужин зазвонил в 17.30. Когда Бхагаван спросил, по какому поводу звонят, ему сказали, что ужин перенесли на более раннее время из-за затмения.
«Неужели?» – спросил Бхагаван, но не пошел вместе со всеми в столовую.
В 19.30 Бхагаван многозначительно посмотрел на часы, но колокольчик не зазвонил. Еду не раздавали. В 21.30, когда затмение закончилось, снова зазвонил колокольчик и все пошли ужинать, кроме Бхагавана – он отказался выходить из холла. Когда людям сказали, что Бхагаван не голоден, все поужинали.
Однажды мы приготовили разновидность яма, который, если неправильно приготовлен, раздражает горло. Если бы это произошло раньше, Бхагавану сообщили бы, чтó мы собираемся готовить, и никаких проблем бы не было. Однако это произошло уже после того, как он перестал входить в кухню. Когда ям приготовили, оказалось, что его приготовили неправильно, и я получил распоряжение не давать его Бхагавану. Я не осмелился нарушить приказ, и Бхагаван не получил свою порцию яма. Он сразу же это заметил и сказал своему помощнику: «Посмотри, мне не дали этот ям».
Помощник позвал меня, и мне пришлось объяснить, что ям будет раздражать ему горло, так как его плохо сварили.
«Разве можно в таком случае раздавать его всем остальным?» – сердито спросил Бхагаван.

[Quangel]

Я же говорю,кроме безусловного запрета говядины в совокупном индуистском эгрегоре,вибрации которого настолько сложны,что захватывают всю сферу Блоха,в остальном с пищей - "все сложно". Как статус вконтакте.