551. Все жители ада обретаются во зле и потому во лжи, и нет там
никого, кто бы находился в то же время во зле и в истине. Большая часть злых
людей в мире знакомы с истинами духовными, т.е. с истинами церкви, ибо в
детстве они учились им, потом узнавали их из проповедей и чтения Слова и
вследствие того сами говорили о них. Даже некоторые из них, умея говорить от
имени истины с притворным чувством и поступать при этом искренне, как бы по
вере духовной, умели заверять других, что они в душе христиане. Но те из
них, которые внутренне думали против этих истин и от зла, мысленно
желаемого, воздерживались только ради гражданских законов, славы, чести и
выгод, все эти люди, по сердцу злые, обретаются в истине и потому в благе
только по действиям тела, а не духа. Поэтому когда в той жизни их внешнее
откидывается, а внутреннее, духу их принадлежавшее начало раскрывается, то
они вполне обретаются во зле и во лжи, а нисколько не во благе или в истине.
Ясно, что истины и блага эти как познания научные пребывали в одной памяти
их и что они только извлекали их оттуда, когда говорили о них или когда
выказывали добро свое, как бы исходящее от любви и веры духовной. Когда
подобные духи предоставляются своему внутреннему началу и, следовательно,
своему злу, они не могут более произносить истин, но говорят одну ложь,
потому что они говорят по злу своему, а говоря по злу, невозможно
высказывать истину, ибо тогда дух есть не что иное, как свое зло; от зла же
исходит одна ложь. Каждый злой дух, прежде чем быть ему ввергнутым в ад,
приводится в это состояние (см. н. 499-512); это называется совлечься,
отщетиться (vastari) истин и благ. Это совлечение есть не что иное, как
введение (immissio) во внутреннее начало человека, т.е. в собь, или,
наконец, в самый дух его (см. об этом н. 425).
552. Когда человек после смерти приходит в это состояние, он уже более
не дух, кажущийся человеком (homo spiritus), как это было в первом его
состоянии, о котором говорилось выше (н. 491-498), но он подлинно становится
духом; ибо настоящий дух лицом и телом соответствует внутренним, духу
(animi) принадлежащим началам и, следовательно, внешний образ его есть
отпечаток его внутренних начал. Таков дух после первого и второго состояния,
о которых говорилось выше: в это время, смотря на него, тотчас узнаешь не
только по лицу и телу, но и по речи и движениям его, каков он. Будучи тогда
в себе самом, он не может быть в ином месте, как с подобными себе.
В духовном мире все чувства и происходящие от них помыслы всячески
общаются, поэтому дух как бы от себя самого влечется к себе подобным, ибо он
влечется тогда своим чувством и удовольствием этого чувства. Он даже сам
обращается в ту сторону, ибо он тогда вдыхает в себя жизнь свою или дышит
свободно, чего не бывает с ним, когда он обращается в другую сторону. Должно
знать, что в мире духовном общение с другими совершается посредством
обращения лица, и что живущие в сходной любви постоянно обращены друг к
другу лицом, и что это бывает всегда, как бы тело их ни вращалось (см. н.
151). Вот отчего происходит, что все адские духи обращаются в противную от
Господа сторону, ко тьме и мраку, которые в духовном мире занимают место
солнца и луны природного мира; и что, напротив, ангелы обращаются к Господу
как к небесному солнцу и луне. Из этого теперь видно, что все живущие в аду
находятся во зле и потому во лжи и что они обращены к своим любовям.
553. Все духи в аду, рассматриваемые при некотором свете небесном,
предстают в образе своего зла, потому что каждый из них есть изображение
своего зла; ибо в каждом внутреннее и внешнее составляют одно, и внутреннее
видимо проявляется во внешнем, т.е. в лице, теле, речи и движениях. Таким
образом, при первом взгляде можно узнать, какого они свойства. Вообще их
(внешние) образы выражают презрение к другим, угрозу тем, кто не почитает
их, различного рода ненависть и мщение. В этих образах злость и жестокость
проглядывают из внутренних начал, но, когда другие их хвалят, почитают и
поклоняются им, лицо их изменяется, и в нем выражается как бы радость от
удовольствия. Невозможно описать в немногих словах, чем кажутся все эти
образы, ибо ни один из них не подобен другому. Только между теми, которые в
одинаковом зле и которые поэтому находятся в одном адском обществе, есть
общее сходство, вследствие которого, как бы от общего источника, все лица
этого общества кажутся несколько схожими. Вообще их лица ужасны и, подобно
трупам, лишены жизни: у некоторых они черны, у других огненны, подобно
факелам; у других безобразны от прыщей, нарывов и язв; у весьма многих лица
не видать, а вместо него что-то волосатое и костлявое, у других торчат
только одни зубы. Тела их точно так же уродливы, и речь их звучит как бы
гневом, ненавистью или мщением, ибо каждый из них говорит по своей лжи, и
звук его голоса отвечает злу его, - словом, они все суть образы своего ада.
Мне не было дано видеть, каков образ самого ада вообще; мне только было
сказано, что как небеса в совокупности изображают (referat) одного человека
(н. 59- 67), так и ад в совокупности изображает одного дьявола и также может
представиться в виде одного дьявола (см. н. 544). Но мне часто дано было
видеть, каков образ ада в частности, или отдельных адских обществ, потому
что при отверстиях, ведущих к ним, или при так называемых вратах ада,
обыкновенно является чудовище, в котором виден образ, общий всем жителям
этого ада; причем и лютость их изображается в жестоких и свирепых действиях,
о которых нечего упоминать.
Следует, однако, знать, что адские духи кажутся такими только при
небесном свете, но что между собой они кажутся людьми. Божественным
милосердием Господа допущено, чтобы они между собой не казались столь
противными, как перед ангелами, но эта видимость обманчива, потому что если
только несколько небесного света проникнет к ним, то их человеческие образы
превращаются в чудовищные, которые, как было сказано выше, им действительно
принадлежат, ибо при небесном свете все показывается тем, что оно есть в
себе самом. Вот почему они бегут от небесного света и обращаются к своему,
более грубому свету (lumen), который кажется как бы светом от раскаленных
углей, а иногда как бы светом от пылающей серы; но и этот слабый свет
превращается в совершенную темноту, когда его коснется хоть один луч
небесного света. На этом основании сказано, что ад находится во тьме и
мраке, а тьма и мрак означают всякого рода от зла исходящую ложь, такую
именно, которая находится в аду.
554. Из усмотрения этих чудовищных образов адских духов, которые все,
как было сказано выше, выражают презрение к другим, угрозы против тех,
которые не почитают и не уважают их, ненависть и мщение, направленные против
тех, которые им не благоприятствуют, мне стало ясно, что все они вообще суть
образы любви к себе и любви к миру и что разное зло, которое они, в
частности, изображают, происходит от этих двух видов любви. Мне также было
сказано с небес и, кроме того, доказано несколькими опытами, что эти оба
рода любви, т.е. любовь к себе и любовь к миру, царствуют в аду и образуют
(faciant) его, что любовь к Господу и любовь к ближнему царствуют на небесах
и образуют их и что, наконец, эти оба рода любви, как адской, так и небесной
друг другу диаметрально противоположны.
555. Вначале я дивился тому, что любовь к себе и любовь к миру до того
дьявольские и что живущие в этих любовях являются на вид такими чудовищами.
Потому что в мире мало думают о любви к себе, а более о той внешней
напыщенности духа, которая называется гордостью и которая, будучи видима для
глаза, одна и принимается за любовь к себе. А та любовь к себе или то
самолюбие, которое таким образом не выказывается, почитается в мире душой
жизни; им человек побуждается к занятию должностей и службе, и если он не ищет
в них чести и славы, то говорят, что дух его коснеет. Разве не говорят: кто
сделал что-нибудь хорошего, полезного и достопамятного, если не с той целью,
чтоб снискать почет и славу между людей или стать высоко во мнении других?
Откуда, говорят, происходит это стремление, если не от пылу любви к славе и
чести и, следовательно, от любви к себе? Из этого следует, что в мире
неизвестно, что любовь к себе, рассматриваемая в себе самой, есть та любовь,
которая царствует в аду и образует в человеке ад. Вследствие чего я сперва
скажу, что такое любовь к себе, а затем - что от этой любви как от общего
источника истекает всякого рода зло и всякого рода ложь.
556. Любовь к себе состоит в том, чтоб желать добра себе одному, а не
другим, и даже не церкви и не отечеству или какому человеческому обществу,
если и тут опять не ради себя самого; или еще в том, чтоб делать добро
другим ради почести и славы для себя самого. Если человек не видит этих
выгод в службе, которую он несет, то он внутренне говорит себе: что мне в
этом? для чего я буду это делать? какая мне от этого польза? - и затем
бросает свое дело. Из чего ясно, что кто предан любви к себе, тот не любит
ни церкви, ни отечества, ни общества и никакой службы, а лишь себя одного.
Его удовольствие есть только удовольствие своей любви, а так как
удовольствие, от любви происходящее, составляет саму жизнь человека, то,
следовательно, его жизнь есть жизнь самого себя (vita sui), а жизнь самого
себя есть жизнь, происходящая от соби человека, а собь человека есть в себе
самой не что иное, как зло.
Кто любит самого себя, тот любит и своих, т.е. детей и внуков своих, и
вообще всех тех, кто составляет с ним одно и которых он называет своими.
Любить тех и других значит то же самое, что любить себя, ибо такой человек
видит их в себе и себя в них; в числе тех, кого он называет своими,
находятся и все те, которые его хвалят, почитают и уважают.
557. Из сравнения с небесной любовью можно видеть, в чем состоит любовь
к себе. Небесная любовь состоит в том, чтобы любить службу ради службы или
благо ради блага; и человек несет эту службу и творит это благо для церкви,
для отечества, для общества и для сограждан своих. Это значит любить Бога и
любить ближнего, потому что всякая служба и всякое благо исходят от Господа
и составляют того ближнего, которого мы должны любить. Но кто любит службу и
благо ради себя самого и выгоды, тот любит их не иначе как слуг, за то, что
они ему служат. Из этого следует, что живущий в любви к себе хочет, чтоб
церковь, отечество, человеческое общество и его сограждане служили ему, а
сам не хочет служить им; он ставит себя выше их, а их ставит ниже себя.
Поэтому насколько кто предан любви к себе, настолько он удаляется от небес,
ибо он настолько же удаляется от небесной любви.
558. Далее: насколько кто живет небесной любовью, состоящей в том, чтоб
любить всякого рода службу и благо и проникаться сердечным удовольствием,
когда творишь их ради церкви, отечества, человеческого общества и сограждан,
настолько тот человек ведется Господом, ибо в этой любви пребывает сам
Господь и сама она исходит от Господа. Напротив того: насколько кто живет в
любви к себе, состоящей в том, чтобы нести службу и творить благо для самого
себя, настолько тот ведется самим собой, а насколько человек ведет сам себя,
настолько он не ведется Господом. Из этого следует и то, что чем более кто
любит себя, тем более он удаляется от Божественного начала, а следовательно,
и от небес. Вести себя самому - значит быть ведомым своей собью, а собь
человека есть не что иное, как зло, ибо его наследственное зло состоит в
том, чтоб любить себя более Бога и мир более небес. Человек погружается в
собь свою и затем в свое наследственное зло всякий раз, как он видит себя во
благе, которое он творит, ибо он тогда смотрит от блага к себе, а не от себя
к благу, почему и видит в этом благе свой образ, а не какой-либо образ
Божества. Что это так, я убедился в этом и по опыту: есть злые духи, чьи
жилища находятся в средней области между севером и западом, под небесами, и
которые обладают искусством погружать добрых духов в свою собь и,
следовательно, в разного рода зло; для этого они погружают их в мысли о себе
самих, действуя при этом или открыто, лестью и почитанием, или тайно,
направляя их чувства к себе самим; по мере того как они работают над этим,
они отвращают от небес лица добрых духов, затемняя вместе с тем их разум и
вызывая из соби их разного рода зло.
558[bis]. Что любовь к себе противоположна любви к ближнему,
это можно видеть по происхождению и сущности той и другой. Любовь к ближнему
в тех, что живут в любви к себе, начинается с себя; они говорят, что каждый
есть сам себе ближний, и от себя как от центра они идут к тем, которые
образуют с ними одно, убавляя круг смотря по степени, в которой другие
соединены с ним любовью. Находящиеся вне этого сближения считаются за ничто,
а те, что действуют против них и против их зла, почитаются врагами, хотя б
они и были людьми мудрыми, честными, искренними и правдивыми. Напротив того,
духовная любовь к ближнему начинается от Господа, и от Господа как от центра
идет ко всем тем, которые соединены с Господом любовью и верой, и
простирается к ним по качеству любви и веры в них. Из этого ясно, что любовь
к ближнему, начинающаяся с человека, противоположна любви к ближнему,
начинающейся с Господа, и что первая исходит от зла, ибо исходит от соби
человека, меж тем как вторая исходит из блага, ибо исходит от Господа,
который есть само благо. Ясно и то, что любовь к ближнему, происходящая от
человека и его соби, - плотская, а любовь к ближнему, исходящая от Господа,
- небесная. Словом, любовь к себе в том человеке, который ей предан,
образует голову, а небесная любовь ноги, на которых он стоит и которыми он
даже попирает ее, если только она не нужна ему; вот отчего происходит, что
низвергающиеся в ад, кажется, будто опрокидываются туда головой вниз, а
ногами вверх (см. н. 548).
559. Любовь к себе такова, что чем более ей послабляется, т.е. чем
более ей отпускаются внешние узы, т.е. страх закона и налагаемых им
наказаний, страх потерять доброе имя, честь, выгоду, должность или жизнь,
тем более она усиливается и наконец доходит до желания не только
владычествовать над всей землей, но и над небесами, и даже над самим
Божеством; ни пределов, ни конца она не знает. Такова страсть, которая
скрывается в каждом человеке, живущем в любви к себе, хотя она и не
обнаруживается в мире, где человека удерживают те узы, о которых было
сказано выше. Что это так, всякий может видеть из действий царей и сильных
мира сего, которые, не зная таких преград и уз, идут на чужие области и по
мере успеха завладевают ими, стремясь к беспредельной славе и могуществу.
Это же самое еще яснее доказывает Вавилон нынешнего времени, который простер
свое Господство даже до небес, всю Божественную власть Господа присвоил себе
и постоянно стремится идти далее. Когда такие люди после смерти своей
приходят в ту жизнь, они становятся совершенно против Божества и небес и
переходят на сторону ада. См. об этом небольшое сочинение О Последнем суде и
разрушенном Вавилоне.
560. Вообразите себе общество, состоящее из таких людей, что каждый
любит только одного себя, а других только в той мере, насколько они с ним
составляют одно, - и увидите, что любовь их та же, что между ворами, которые
между собой обнимаются и зовут друг друга друзьями, покуда действуют заодно,
а как только расходятся и не признают своего начальства, нападают друг на
друга и режутся. Если рассмотреть их внутренние начала или заглянуть в их
дух, окажется, что они полны непримиримой друг к другу ненависти, что они
внутренне смеются над всем, что честно и правдиво, и даже над Божеством,
которое они отбрасывают как вещь пустую; это становится еще виднее из
подобных обществ в аду, о которых будет сказано впоследствии.
561. Внутренние начала мыслей и чувств тех людей, что более всего любят
самих себя, обращены к ним самим и к миру, т.е. в противоположную сторону от
Господа и небес; поэтому они полны всякого рода зла, и Божественное начало
не может влиять на них, ибо, как только оно начинает влиять, оно погружается
в их помыслы о себе самих, оскверняется и в то же время погружается в разное
зло, от их соби происходящее. Вот отчего все такие люди смотрят в той жизни
в противоположную от Господа сторону, по направлению к тому центру тьмы,
который занимает там место здешнего солнца и совершенно противоположен
небесному солнцу, т.е. Господу (см. н. 123). Тьма же означает зло, а здешнее
солнце любовь к себе.
562. Разное зло, свойственное тем, кто живет в любви к себе, состоит
вообще в презрении к Другим, в зависти, в неприязни к тем, которые не
благоприятствуют им, во вражде, которая от того возникает, во всякого рода
ненависти, мщении, хитрости, обмане, немилосердии и жестокости. Что касается
веры, то они не только питают презрение к Божеству и к Божественным началам,
т.е. к истинам и благам церкви, но и полны гнева против них. Когда же
человек становится духом, гнев этот превращается в ненависть, и тогда он не
только терпеть не может, чтоб говорили перед ним о Божественных предметах,
но он даже пылает ненавистью против всех тех, кто признает Божественное
начало и поклоняется ему.
Я говорил с одним духом, который в мире был из числа сильных и
необыкновенно любил себя. Когда он услыхал, что я говорю о Божестве, и в
особенности когда я произнес имя Господа, он до того пришел в ярость от
ненависти, что пылал желанием убить Его. Этот же самый дух, когда узы любви
его послаблялись, желал быть дьяволом, чтоб он мог по любви своей к себе
постоянно наваждать небеса. Это же самое желание выражается многими из тех,
что принадлежат к римско-католическому исповеданию, когда они, перейдя в ту
жизнь, замечают, что всякая власть принадлежит Господу, а у них нет ее
нисколько.
563. Я увидал на западной стороне, к югу, несколько духов, которые
говорили, что, живя в мире, они занимали высокие должности, вследствие чего
теперь заслуживают предпочтение перед другими и должны ими повелевать.
Ангелы исследовали, каковы они были внутри, и нашли, что они в мирских
должностях своих имели в виду не службу свою, а самих себя и что,
следовательно, они предпочитали себя службе. Но так как они сильно желали и
домогались того, чтоб повелевать другими, то им дано было занять место между
духами, которые совещались о предметах высокой важности. Тогда оказалось,
что они вовсе не могли ни внимательно рассуждать о делах, про которые шла
речь, ни видеть предмет внутренне, в себе самом; что они говорили, не думая
о службе, вещи, но по соби своей; и, кроме того, что они хотели действовать,
как им заблагорассудится смотря но личной приязни. Поэтому они были
отставлены от этой должности и отправлены искать себе другую в ином месте.
Они продолжали далее путь свой к западу и кое-где были приняты, но им везде
было сказано, что они мыслят только о себе самих и ни о чем, кроме как о
себе, что, следовательно, они глупцы и только подобны плотским чувственным
духам. Поэтому они были отсылаемы отовсюду, куда бы они ни приходили; а
несколько времени спустя их увидали в крайней бедности просящими милостыню.
Из этого мне стало ясно, что живущие в любви к себе, хотя в пылу любви своей
и кажутся в мире, будто говорят мудро, но что тем не менее они говорят так
только из памяти, а не по какому-либо свету рассудка. Вот почему в той
жизни, когда содержащемуся в их природной памяти не позволено более
воспроизводиться, они становятся глупее других - по той в особенности
причине, что они отлучены от Божества.
564. Господство бывает двоякого рода: одно принадлежит любви к
ближнему, другое любви к себе. Эти оба рода господства в сущности совершенно
друг Другу противоположны. Кто господствует из любви к ближнему, тот всем
желает блага и ничего так не любит, как службу и, следовательно, служить
другим (служить другим значит желать блага другим и нести службу для церкви,
отечества, общества или сограждан); вот в чем состоит любовь и сердечное
наслаждение этого человека. Поэтому, когда он занятием почетных должностей
возвышается над другими, он радуется, но не ради самой должности, а ради тех
высоких служб, которые тогда он может исполнять в большем количестве; таково
господство на небесах. Тот же человек, напротив, который господствует по
любви к себе, никому не хочет блага, как только самому себе; службы, которые
он несет, исполняются им только из видов чести и славы, которые одни и
признаются им службами. Он служит другим ради того только, чтоб ему служили,
чтоб его почитали и чтоб господствовать, он домогается высоких должностей не
ради добра, которое он должен принести отечеству и церкви, но ради того,
чтобы быть на виду и в славе и затем наслаждаться своим сердечным
удовольствием. Любовь к господству остается в каждом и в той жизни. Те, что
властвовали по любви к ближнему, получают власть и на небесах, но тогда не
они господствуют, а службы, которые они любят; а когда господствуют службы,
то и господство принадлежит Господу. Напротив, те, что в мире властвовали из
любви к себе, перейдя в ту жизнь, занимают там в аду самые низкие должности.
Я видел людей могущественных и властвовавших в мире из любви к себе,
брошенных среди самых низких существ ада, и даже некоторых среди тех, что
живут там в помойных ямах (latrina).
565. Что же касается любви к миру, то эта любовь не в той же степени
противоположна небесной любви, потому что не такое зло скрывается в ней.
Любовь к миру состоит в том, чтоб желать каким-нибудь средством стяжать себе
чужое имущество, полагая сердце свое в богатстве и допуская, чтоб мир
отвлекал и отвращал дух от любви духовной, т.е. от любви к ближнему и,
следовательно, от небес и Божества. Впрочем, эта любовь разнообразна: иные
любят богатства, чтоб через них подняться к почестям, которые одни любимы;
иные любят почести и высшие должности, чтоб приобретать богатства; иные
любят богатства для различных служб, доставляющих им здесь удовольствия;
другие любят богатства для одних богатств, такова любовь скупых и т.д. Цель,
с которой любишь богатства, называется службой, и эта цель, или служба,
определяет качество любви, ибо любовь такова, какова цель, для которой
действует человек; все остальное служит ему только средством.