При вступлении в имагинативное познание внутренняя жизнь человека принимает иную, нежели в обычном сознании, форму. Изменяется также и отношение человека к миру. Мы достигаем этого изменения благодаря концентрации всех душевных сил на легко обозримом комплексе представлений. Он должен быть легко обозрим для того, чтобы в медитацию не проникало ничего из бессознательного процесса. В медитации все должно протекать только в пределах душевно-духовного. Кто размышляет над математической проблемой, тот может быть почти уверен, что он остается при этом в области только душевно-духовного. Бессознательные воспоминания представлений, находящихся под воздействием чувств или воли, в этом не участвуют. Так это должно быть и в медитировании. Выбирая для этой цели представление из числа наших восприятий, мы не можем знать, сколько при этом телесного, инстинктивного, бессознательно-душевного вносится в сознание и примешивается при погружении в это представление к душевной деятельности. -- Поэтому в качестве содержания медитации лучше всего выбрать нечто такое, относительно чего мы уверены, что оно совершенно ново для души. Если спросить в этом совета у опытного духовного исследователя, он прежде всего будет считаться с этим. Он предложит содержание медитации совершенно простое -- такое, по поводу которого мы наверняка никогда еще не размышляли. При этом дело не в том, чтобы это содержание соответствовало чему-то уже известному или вообще какому-то факту чувственного мира. Можно взять образное представление, не отображающее ничего внешнего: например, "в свете, струясь, живет мудрость". Вся суть в погружении в этот комплекс представлений. При таком погружении укрепляются духовно-душевные силы, подобно тому как мускульные силы укрепляются при выполнении какой-либо работы. Медитация может быть каждый раз короткой; но чтобы достигнуть результатов, ее необходимо повторять в течение долгого времени. В зависимости от задатков, этот результат может для одного наступить через несколько недель, для другого лишь через несколько лет. Кто хочет стать истинным духовным исследователем, должен проводить эти упражнения строго систематически и интенсивно. С помощью указанного здесь метода медитирования будет прежде всего достигнуто то, что медитирующий с большей уверенностью сможет своей внутренней жизнью контролировать сообщения духовного исследователя. Но справедливо также и то, что для такого контроля вполне достаточен и обыкновенный здоровый человеческий рассудок, если он достаточно непредвзят и непредубежден. На помощь медитированию должно прийти упражнение в укреплении характера, внутренней правдивости, покое душевной жизни и полной сознательности; ведь только тогда, когда душа проникнута этими качествами, она будет постепенно напечатлевать всей человеческой организации то, что образуется как процесс в медитации. Если эти упражнения приводят к правильному результату, человек переживает себя в эфирном организме. Переживание мысли приобретает новую форму. Человек переживает мысли не в абстрактной форме, как раньше, но так, что он чувствует в них силы. Прежние мысли можно было только мыслить, у них не было силы для какой-либо активности. Мысли, которые мы переживаем теперь, имеют такую же мощь, как силы роста, преобразующие человека из маленького ребенка во взрослого. Но именно поэтому необходимо, чтобы медитация производилась правильно. Ведь если в ней будут действовать подсознательные силы, если она не будет исполненным разума, протекающим чисто душевно-духовно актом, разовьются импульсы, воздействующие на самый организм человека так же, как природные силы роста. Этого не должно быть ни в коем случае. Собственный физический и эфирный организм должны остаться незатронутыми медитацией. При правильной медитации человек начинает жить во вновь развитом мысле-силовом содержании {шрифт наклонный}вне{шрифт обычный} собственного физического и эфирного организма. Мы переживаем эфирное, и наш собственный организм достигает относительной объективности по отношению к личному переживанию. Мы видим его, и он отражает в форме мысли то, что мы переживаем в эфире. Это переживание будет здоровым, если мы придем к такому состоянию, при котором сможем совершенно свободно и по собственной инициативе переходить от бытия в эфире к бытию в физическом теле и наоборот. Если что-либо принуждает нас к эфирному бытию, то такое состояние неправильно. Нужно уметь пребывать в себе и вне себя по совершенно свободному решению. Первое переживание, которого можно достичь подобной внутренней работой, есть созерцание нашей истекшей земной жизни. Мы видим ее, как она, начиная с детства, была построена силами роста. Мы видим ее как бы в мыслеобразах, уплотненных до сил роста. Мы имеем перед собой не просто образы воспоминаний нашей собственной жизни, но образы ряда эфирных фактов, разыгрывавшихся в нашем собственном существе и не вступивших в наше обычное сознание. То, что живет в сознании и в воспоминании, есть только абстрактное сопровождающее явление реального свершения. Это только как бы верхняя волна, которая в своем формировании является результатом процесса, прошедшего в глубине. Мы созерцаем деятельность эфирного организма во время земной жизни. В созерцании течения этой жизни раскрывается действие эфирного космоса на человека, и то, что тут действует, можно пережить как содержание философии. Это мудрость, но не в абстрактной форме понятия, а в форме эфирного действия в космосе. Для обычного сознания только младенец, не научившийся еще говорить, находится к космосу в таком же отношении, как и тот, кто регулярно переживает имагинацию. Но младенец еще не выделил мыслительных сил из общих (эфирных) сил роста. Эго происходит лишь при обучении речи. Тогда абстрактные силы мысли отделяются от существовавших до тех пор общих сил роста. В своей последующей жизни человек обладает этими абстрактными силами мысли; но они присутствуют только в физическом организме; они не восприняты эфирным бытием. Поэтому человек не может сознавать своего отношения к космосу. Человек, переживающий имагинацию, учится этому. Младенец -- бессознательный философ; философ, переживающий имагинацию, становится снова младенцем, но пробужденным к полному сознанию.
Цель погружения (медитации) в выше охарактеризованные символические представления и ощущения есть, говоря точно, образование высших органов восприятия в пределах астрального тела человека. Они будут созданы сначала из субстанции астрального тела. Эти новые органы наблюдения посредничают некий новый Мир и в этом новом Мире человек учиться знать себя как новое „Я". От органов наблюдения чувственно-физического мира те новые отличаются уже через то, что они есть деятельные органы. Если глаз и ухо ведут себя пассивно и свету или звуку позволяют действовать на себя, о Духовно-Душевных органах восприятия может быть сказано, что они есть в продолжающейся деятельности в то время как они воспринимают и что они свои предметы и факты схватывают в полном сознании. Через это получается чувство, что Духовно-Душевное познание есть некое объединение с соответствующими фактами, есть некое „в них жить (in ihnen leben)". - Можно отдельные образующие себя Духовно-Душевные органы сравненительным образом назвать „цветками лотоса (Lotusblumen)", соответственно форме, которую сверх-чувственное сознание должно сделать себе от них (имагинативно). (Само-разумеется, должно быть ясным себе о том, что это обозначение имеет поделать с вещью не более, чем выражение „крылья", когда говорят о „легочных крыльях".) Через полностью определенные способы внутреннего погружения будет подействовано на астральное тело так, что образуется один или другой Духовно-Душевный орган, один или другой „цветок лотоса". После всего изложенного в этой книге должно было бы излишним подчеркивать, что эти „органы наблюдения" не должно себе представлять примерно как нечто, что в представленнии своего чувственного образа, дает отпечаток своей действительности. Эти „органы" есть именно сверх-чувственны и составляются в некой определенно оформленной Душевной деятельности; и они составляются только постольку и до тех пор, пока будет упражняться такая Душевная деятельность. Нечто, что позволяет рассматривать себя как чувственное, есть с этими органами так же мало у человека, как есть какой-то „туман (Dunst)", вокруг него, когда он мыслит. Кто желает представлять себе сверх-чувственное полностью чувственно, впадает, именно, в недоразумения. Не смотря на излишество этого замечания позволительно ему здесь стоять, ибо всегда опять имеются знатоки сверх-чувственного, которые в своих представлениях желают иметь только чувственное; и потому что всегда опять имеются противники сверх-чувственного познания, которые думают, что Духовный исследователь говорит о „цветках лотоса" как об утонченных, чувственных образованиях. Каждая правомерная медитация, которая будет сделана в оглядке на имагинативное познание, имеет свое воздействие на один или другой орган. (В моей книге „Как достичь познаний высших Миров?" указаны отдельные из методов медитаций и упражнений, которые действуют на один или другой орган.) Правомерное обучение устраивает отдельные упражнения Духовного ученика так, и позволяет им одному после другого следовать так, что органы могут образовывать себя отдельно, совместно или один после другого. К этому образованию принадлежит у Духовного ученика много терпения и выдержки. Кто имеет только такую меру терпения, как это дают человеку обычные жизненные взаимосвязи, тот не обойдется этим. Ибо это длится долго, часто очень, очень долго, пока органы есть таковы, что Духовный ученик может использовать их для восприятий в высшем Мире. В этот момент для него наступает то, что называют просветление, в противоположность подготовлению или очищению, которое состоит в упражнениях для развития органов. (Об „очищении" говорится, потому что через соответствующие упражнения ученик очищает себя, для известной области внутренней жизни, от всего того, что приходит только из чувственного мира наблюдения.) Может вполне приходиться так, что человеку также до собственного просветления повторно приходят „свето-молнии" из высшего Мира. Таковые он должен принимать благодарно. Они уже могут сделать его неким свидетелем Духовного мира. Однако он не должен пошатнуться, если это вообще не есть такой случай в течение его времени подготовления, которое наверное, кажется ему слишком долгим. Кто вообще способен впадать в нетерпение „потому что он еще ничего не видит", тот еще не завоевал правильное отношение к высшему Миру. Последнее усвоил только тот, кому упражнения, которые он проделывает через обучение, могли бы быть нечто как самоцель. Это упражненье (Ьben) есть ведь в действительности работа над Духовно-Душевным, именно, над собственным астральным телом. И можно „чувствовать", также когда „ничего не видят": „я работаю Духовно-Душевно". Только если заранее делают себе некое определенное мнение, что собственно желают „видеть", тогда не будут иметь это чувство. Тогда будут считать за ничто то, что в действительности есть нечто неизмеримо полно-значимо. Должно утонченно (subtil) внимать всему, что переживают во время упражненья и что является так основательно-отличным от всех переживаний в чувственном мире. Тогда уже заметят, что в свое астральное тело врабатываются не как в некую безразличную субстанцию, но что в таковом живет полностью другой Мир, о котором через жизнь чувств ничего не знают. Высшие существа действуют на астральное тело, как физически-чувственный внешний мир действует на физическое тело. И „наталкиваются" на высшую жизнь в собственном астральном теле, если только не замыкают себя перед ней. Если некто всегда опять и опять воображает себе, это восприятие должно бы выглядеть так или эдак; и потому что он это не видит, что он себе воображает что он должен бы видеть, то он говорит: „я ничего не вижу".