Mike
Старожил
Сообщений: 518
Делая свои ошибки - избегаешь чужих.
|
 |
« Ответ #4 : 13 Декабря 2009, 03:59:20 » |
|
а ктате...
разве что для интересу
другой варьянтец
документальной повести
всмысле
что первично
что вторично )))
сличайте...
Сказка странствий (Господин не-оформитель).
Чтобы написать что нибудь разъэдакое,нужен хороший карандаш,несколько листов бумаги,и непременно острый,хорошо лежащий в руке нож.
Иначе чем же карандаш точить?
Всё это у меня есть.
Может попробовать?
С чего же начать...
Может с буквы "а",потому что она первая...
А может с "я",потому что последняя...но на самом деле,всегда,рано или
поздно,становиться первой.
Нет - пожалуй ещё рановато.
Мнэээ...
Вот.
Вот - оно самое.
Ёмкое и содержательное,как Изначальное.
В нём есть всё,и ничего нет.
....................................................................
...кому это пришло в голову.
А может быть и не в голову.Голова ведь так - больше для логики.
Одним словом - жили-были,были-жили...жили те,к кому мы так привычны,когда голова эта самая,у нас есть.
И были они самыми разными,потому что их такими придумали.
И было среди них одно странное чувырло...что ни начнёт - до конца довести не может.
Не то что бы не умеет,а просто начав,теряет к этому интерес,потому что продолжение ему уже известно.
Соберёт на столе какую нибудь хрень электронную...всё насоплях,провода - в разные стороны,но - работает.
А дальше - всё.
Дальше - неинтересно.
Ведь работает,и лучше работать не будет.
А оформлять...оформлять это рутина - никакой романтики.
Ну и давай её перекручивать...
То - не так.
Это - не эдак.
А спроси у него :
- Где твоя цель? Зачем ты всё это начинал?
...посмотрит сквозь тебя немигающим взглядом,разберёт всё,по кучкам
разложит...вишь,вроде и нет ничего.
Ну вроде как мёртвое.
А он его - вот так,и вот так...и смотри - ожило.
Зачем,почему,для чего?
Нет...ну оно понятно конечно,вот так сложил - часы,а вот так - совсем даже
ревербератор.
А что ему на самом деле нужно - он не знает.
Потом на pic'и перебрался - мусору меньше,никто не ругается,и даже деньги платят.
Правда от начальства иногда достаётся...опять же из за цели той же самой.
Вот наскочит на глюк какой нибудь,и давай из него баг лепить - а работа заброшена.
Или - слепит хрень какую нибудь...она - глючит,а он - изучает.
Кто нибудь из коллег через плечо заглянет,хмыкнет...мол ты сам всё делаешь,что б
неприятности тебя нашли.
А он - соглашается.
Без неприятностей - это не жизнь,а распорядок дня какой то.
И нет в его жизни никакого чуда,так любимого холливудом...с феями,ударами
молнии,или ещё какой пиротехники.
Ну родился без кожи...
Ну поставили на нём крест врачи.
Ну бегал его батька за последними,по роддому,с заточкой из напильника.
Часа два бегал,пока миллиция наконец не заявилась.
Ничего особенного - дело житейское.
Приехала младшая тётка,завернула его,орущего благим матом,в
простынку,стерилизованную утюгом,и пересыпанную толчёным белым стрептоцидом.
Приехала - и увезла в деревню.
Куда ж ещё то?
Тётка ветеринаром была,лошадиным доктором.
Недели такой не было,что б с целителями не сталкивалась.
Человек она была - сугубо практический,на многое насмотревшийся,а потому - воспринимающий всё,что работе поможет.
Так,однажды,наткнулась она на бабку,пользующую хворых,которая ей самой глаза то и открыла.
"А знаешь ли ты,девонька" - говорит - "что с Силой ты родилась?"
Ну показала кой чего,и тётка,в тот же день,уже ушедшую в клиническую смерть скотинку - вернула,и наноги поставила.
Вот до той бабки,тётка,непрерывно,и с надрывом,орущий кусок мяса,и поволокла.
Бабка поохала,но за дело не взялась.
А послала её к Нему.
Странный он был,нелюдимый.
Правда,бывало припрётся на празднество,усядется где нибудь в углу...
улыбается,и всё смотрит,смотрит,незнамо куда...
Ничего плохого людям не делал,покрайней мере замечен не был.
Но слава за ним,всё ж скорее дурная ходила,и во взгляде его,старались не
задерживаться.
Да собственно на то и явный пример,говорят,был.
Один из тех,что партийную линию гнул,как то,не то наспор,не то для повышения авторитета...как то задержался.
Бахвалился потом,мол мракобесие это всё,и бабкины сказки.
Правда - сник,аккурат через недельку то,попивать начал.
Не так как все,а без шуму и пыли.
Было,правда,попервости разок.
Вылез как то ночью во двор,в исподнем,и давай орать: "Зачем ? Зачем ? Зачем ?..."
Соседей пребудил - так сбежались успокаивать.
А он - никого не видит,да знай себе орёт.
Но ничего - прошло это быстро.
Жил поблизости бывший церковный служка,из тех,что в Писания верят.
Так тот его пить отучил.
Не то что б совсем,а пару рюмочек опрокинут - и ладно.
Чаёк то он за интересным разговором - тоже неплохо идёт.
Через полгода,партиец,Писания получше служки знал,и донимал служку
своими "почему ?" и "зачем ?" - до самых печёнок.И притом квалифицированно.
Потому как книженции по истории ещё почитывать стал.
Что с ними дальше сталось - интересно конечно,но сказка о другом...
Добралась тётка до того самого мужика,со странной славой - быстро.
Кулёк уже только хрипел и хрюкал.
Мужик встретил так,как будто уже ждал,вопросов не задавал,а быстро пронёс в дом,распеленал,разжевал хлебушко с сахарцом,завернул в уголок тряпицы,и стал поочерёдно мокать им в блюдце с молоком,и в рот ребёнка.Больше тётка ничего не видела.Выставил он её.Велел ждать у соседей - пока не позовёт.
Соседи,как ни странно,в дом пустили,приставать с расспросами не стали,
но в глаза старались не смотреть.Ждать пришлось долго и томительно.Нет ничего хуже чем ждать и догонять.А когда надоело уже,и пришло обычное для такого случая отупение,окно в доме странного мужика с громким звоном разлетелось,и тётка поняла - пора.
В доме царил бепорядок,в печке догорала какая то вонючая дрянь,ребёнок лежал на кровати в свежих пелёнках,надранных из простыни,мужик - на полу у разбитого окна.
Ну завернула она ребёнка в одеяло,сказала соседям,что б миллицию вызвали,и - ждать не стала.
А чего ждать то ... от миллиции ?
А чувырло росло с тех пор,как ни в чём не бывало.Поначалу то коростой какой то обросло,а потом ништо - слезло все как грязь с поросёнка.
Крестить не стали,хотя все были крещёные.
Возможно просто забыли,а может тётка,что к чему пояснила.
Рос,вроде как обычный ребёнок,вот только беспокойный какой то,чуть отвернулся - уже гантели старшего брата тянет.Три грыжи - разом.
А то затихнет где нибудь в углу,с огрызком карандаша и клочком бумаги,
и сидит день-деньской.Поначалу и не понятно вовсе было,что он там калякал.А потом различимо стало - люди,много людей ... и только руки да головы встороны летят.
Непривычные картиночки получались.
А года в три,с гаком,после того,как был наказан,написал в углу на
обоях : "обиделсян...(далее неразборчиво)".Впрочем никто особого внимания на это не обратил.Посмеялись - и всё.
А то бывало раскраснеется,потом весь побелеет...губы в две тонких ниточки
сольются,посинеют слегка,и хлещет горлом кровь...час,а то и два.
Но и это как то тихо сошло.
Батька у него был мужчина самостоятельный,повидавший виды,да и что говорить - десять лет войны - не фунт изюму.Пил - как водится.Мать этого не понимала,злилась жутко,но иногда,что б батьку по задворкам не разыскивать,разрешала ему с компанией на кухне посидеть.
Чувырло это дело - жуть как любил,потому как ему,пообыкновению,бутылку лимонада покупали.При нём веселья почему то не получалось,а застолье превращалось в вечер воспоминаний.И не глупых каких нибудь,а даже наоборот,со смыслом и открытым продолжением.Жуть как чувырло эти истории любил,может не понимал ещё,но чуствовал
хорошо.Задвинется в уголок,зацепится взглядом за что то в другом углу
кухни,слушает - изстороны всторону слегка покачивается.А на мордашке - не то улыбка,не то ухмылка,не то вообще - судорога.Часами сидел,и всегда съинтересом.
А в промежутке между ним и той точкой,в которую вперивался - никого не
оставалось.Может это очень неприятно,когда сквозь тебя смотрят,а может - ещё что.
А вскоре пришло и время первого воспоминания.
Он - сидит на полу,перед ним много бубликов,и все они разные.
Разные.
Это открытие его настолько поражает,что где то внутри возникает вспышка,и что то
ворочается,вздыхает,а потом - длинный-длинный выдох.
Бублики.
Их надо собрать на палочку,но как - он не понимает.
Нет ещё ни формы,ни цвета,ни размера.
Щелчок.
Мягкий,напоминающий ход шторки "Зенита".
Снег.
Холодно,но не очень.
Батька,и много людей,почему то очень похожих на батьку.
Чувырло стоит и не знает что делать.Он наблюдает снизу вверх,как все эти люди,кто - с улыбкой,а кто - просто так,прихлёбывают из больших,с его
голову,кружек,вкусный,сладкий,кусачий лимонад.А ему - не дают,и даже внимания на него не обращают.
Он несколько раз дёргает батьку за пальто,потом - за штанину,но батька не слышит,он с кем то,наперебой,обсуждает что то и смеётся.
Чувырло краснеет,бледнеет,губы сжимаются,и половина людей начинает кашлять и плеваться,а вторая - стучать их по спине.Внутри у чувырла что то удовлетворённо хмыкает,поворачивается на другой бок,и,снова засыпает.
Теперь то батька очень даже обращает на него внимание,а он,ещё невсилах расцепить губы,мычит что то половиною звуков,и тычет пальцем в батькину кружку.Наверное,очень настойчиво.Батька осматривается по сторонам,приседает,закрывает собой от прохожих,и пехает ему кружку поднос.Довольное чувырло делает большой глоток,и разражается
диким рёвом со всеми положенными атрибутами,вплоть до соплей.
Из-за спины батьки появляется разгневанная мать.
Занавес.
Дальнейшие воспоминания слились в единое целое,из которого трудно теперь что то выделить.Вот разве что странный вечер в детском саду,когда мать задержалась допоздна на работе,а батька где то подзагулял.Детей,незабранных родителями,осталось немного;воспитательница,недовольная своей зарплатой,и вечными проблемами в семье - разогнала всех по постелям,выключила свет,и,сама ушла спать.
Спать никому не хотелось,и вход пошли истории.Жуткая каша из
фильмов,мультиков,сказок.Но рассказывать их втемноте неудобно,без жестов и лицедейства,и,всё затихло,хотя спать всем попрежнему не хотелось.
Тишина была какой то скучной и неуместной.Чувырло решил её нарушить.
Воспитательница,проснувшаяся через час с небольшим,обнаружила спальню пустой,а постели - холодными.Обегав,не такую уж и большую,территорию этажа,она никого не обнаружила,и бегала бы ещё долго,если б не догадалась заглянуть на пожарную лестницу,где,этажом выше,всегда горел свет.В тусклом пятне,под лампой,она и обнаружила всю компанию,сбившуюся в один ком.Они были похожи на котят,брошенных
кошкой-мамой,и даже глаза похоже жмурили.А чувырло сидел отдельно,на несколько ступеней ниже,и,уставившись во тьму внизу,что то бубнил.
Воспитательница,потом,готова была поклясться,что бубнил он на каком то непонятном языке,каком то глухом,почти без гласных,и даже - с какими то
бочкообразными прицокиваниями.И что самое странное,казалось кошачий клубок этот язык понимал.Ей стало непосебе,и она не очень сильно шлёпнула чувырло по короткоостриженной головке.
Бубнение прекратилось,а клубок зашевелился,и из него к ней потянулись детские ручки.
Так,облепленная трясущимися котятами,она и пошла в спальню,а чувырло,недовольно сопя,ковылял следом.Ей очень хотелось обернуться,но что то очень мешало это сделать.
На следующий день она нажаловалась его матери,и поставила вопрос ребром.
Его перевели в другую группу,а мать взяла слово больше ничего не рассказывать.Слово он дал,и держал как положено,хотя это и было тяжело,ведь когда он рассказывал,он делился,и ему становилось легче.
А поделиться ему,ой как чем было.
Не зря,ой незря,он бродил вечно сумрачный и невыспавшийся.Да и поди ж ты усни,когда там тебя ждёт такое ... тёмные,дурно пахнущие,осклизлые лабиринты ; и покойники - истлевшие,и относительно свежие,в пятнах,и - без,с кисельными комками бурой крови,или - вывалившимися внутренностями,волочащимися следом.
И что им нужно было от него,он не знал,но чуствовал что то страшное ;
и всё бежал,бежал и - бежал.
А когда его загоняли в тупик,он рвал их,пока хватало сил,а потом прижимался спиной к стене,и бросал в них слова.
Слова были глухие и цокающие,но действовали довольно звонко.Но новые руки всё тянулись и тянулись к нему.И тогда сил оставалось только на одно.Он сползал по стене на пол,и заводил свою гнусавую песню,в которой было не так уж и много слов.Оставшееся - он почти целиком направлял в неё,и только маленький язычок пламени еле теплился где то внутри.
Хорошо что в этом всём была неплохая отдушина.
Лето,дача,и лес.
В лесу всё было подругому,в лесу было хорошо,и никакая зараза поночам не доставала.Благо и нянечка для этих выездов сама собой нашлась,и платить то почти ничего не понадобилось.
Правда - выглядела она странновато.
Всегда подтянутая,без эмоций на старом,но не морщинистом лице.Одежда - бедная,но всегда чистая,аккуратно,и почти незаметно заштопанная.
И застолом - нож,вилка - всё как положено.Вобращении - обходительная,всегда по имени-отчеству.
Не так уж много времени прошло,а чувырло на неё походить стал.Все дети носятся как угорелые,а он с ней,как шерочка с машерочкой,заручку гуляют.
Сказки часто русские рассказывала.Не про вора,который при царе-батюшке правой рукой стал,а самые настоящие.И обсуждали потом,что,зачем,да почему.
Кто лешему - набольший.
И почему блазну щучьей головой сводить - романтизм.
Вот фокусы с припадками и кровотечениями,как то сами нанет сошли.
Летать он восне - научился.
Правда пузом-кверху - ну и то - козырь.
Да и покойничков как то поменьше бояться стал.
В свои норы они заполучить его больше не могли,так сюда преперались,караулили,как засыпать станет,что б не улетел.
Но тут батька кой чему научил.
Как то заметил он,что чувырло поночам не всегда спит,и в темные углы таращится.Взял он чувырло заруку,и по этитм самым тёмным углам повёл.
И ведь что интересно - разбегались.
И чуство какое то странное возникало,щемяще-приятное.
И он его запомнил,и перед тем,как ложиться спать,ходил по этим углам,и гостей незванных разгонял.
А потом - научился без ходьбы.
И вообще - много чему научился.
Но лишь набрав полную меру странного груза,понял.
Чаши весов дрогнули и снова поползли.
Ещё не умом,но разумом,он почуствовал что в этом нет ничего нового.
И когда между батькой и няней что то эдакое пробежало,и она больше никогда не приезжала,он больше не боялся встать среди ночи,пройти по тёмным углам дачи,и добраться до бочёнка с солёными волнушками и рыжиками,или - до бочонка с рябиновой бражкой,так похожей на квас,но гораздо вкуснее.
Потом он будет вспоминать это с ухмылкой.
И долго будет гадать,не потому что непонятно,а потому что грустно-приятно ... почему так смотрела на него няня,когда он спал.
Она смотрела на него,как ребёнок.
А в глазах - слёзы.
|
Автор