Лечение правильное и неправильное

Отчего же зависит эффективность моего лечения, что влияет на успешный или неудачный его исход? Для того чтобы можно было озвучить главные правила «игры в излечение», давайте сначала рассмотрим схему, по которой происходит (должно происходить) взаимодействие больного и экстрасенса.

 

Примерная схема лечения

Идеальной схемой лечения я вижу следующую. Пациент обращается ко мне до медицинского обследования с жалобой на какие-то неприятные симптомы. Я его диагностирую на расстоянии и обнаруживаю там, допустим, рак. Но рак, установленный мною, имеет, как я уже говорил, виртуальный характер — он и есть, и его нет одновременно. Это состояние — суперпозиция нескольких исключающих друг друга болезней и здорового состояния. Надо изменить такое состояние, чтобы при диагностике получить болезнь по минимуму. Это можно сделать, не прибегая к операциям, химиотерапии и другим костоломным методам. Не объявляя диагноза, я предлагаю пациенту попробовать вылечить заболевание, устранив его духовную причину. Если он готов, то мы вступаем в беседы душеспасительного характера. Но надо это делать быстро. Тянуть очень опасно.

Пусть нам повезло, и мы установили духовную причину. Например, конкретный поступок с тяжелыми последствиями (каузальный уровень), или неправильные мысли (ментальный уровень), или неправильная жизненная концепция (буддхиальный уровень). К сожалению, может оказаться так, что исходя из неправильной жизненной концепции возникли неправильные мысли и эмоции, которые привели к роковому поступку. Тогда надо разбирать завалы на всех этажах. Разобрались.

Далее я предлагаю пациенту обратиться к Богу и вымолить у Него прощение. (Как лечить убежденных атеистов, я не знаю. Да они и не придут ко мне.) Я предлагаю пациенту обратиться к тому Богу, в которого он верит. На худой конец, к какому-нибудь «Высшему Разуму», то есть в любом случае — к инстанции, стоящей над людьми. Если все удачно, то через некоторое время по каналу яснознания я получаю РАЗРЕШЕНИЕ вылечить данного человека. Можно на этом этапе произвести диагностику и подключить официальную медицину. Но если я не получаю такого РАЗРЕШЕНИЯ, тогда мне остается только сказать пациенту: беги к врачу, получай свою порцию страданий, может быть, поумнеешь, и мы получим РАЗРЕШЕНИЕ.

Но, предположим, РАЗРЕШЕНИЕ получено. Я начинаю лечить. Как мне представляется, в процессе лечения я исправляю какие-то чертежи, в которые вкрались ошибки. В свою очередь, пациент должен в соответствии с нашей договоренностью регулярно звонить мне и рассказывать о своих медицинских успехах и духовных находках, а я по каналу ясновидения вижу объективную картину его организма, комментирую его высказывания и в итоге получаю РАЗРЕШЕНИЕ на углубленное лечение. Через некоторое время боли уходят, мы расстаемся.

Если мне предлагают гонорар за лечение, особенно вперед, это плохой признак, пациент не понял. Нельзя покупать дары Бога.

Для иллюстрации правильной последовательности этапов лечения и одновременно типичных ошибок приведу в пример себя: как все происходит, если у меня возникают проблемы со здоровьем. Здесь все очень наглядно.

Я уже больше десяти лет еженедельно хожу в церковь, которая находится в Москве на углу Маросейки и Армянского переулка. «Фирменное блюдо» этого храма — молебен о недужных. Однажды отец Федор, закончив молебен, спустился в народ и задал молящимся вопрос на понимание:

— Зачем вы пришли сюда?

В ответ — хор богомольцев:

— Здоровья просить у Бога...

— А вы думаете, Бог не знает, что вы больны?

— Знает, батюшка, конечно, знает...

— Что вы Богу предлагаете взамен?

А в ответ — молчание. Было понятно, что речь идет не о свечках. А о чем же тогда? В самом деле, чем можно «заплатить» Богу за здоровье? Только одним, вероятно, — стать лучше.

Через пару лет после этого случая я опять стою в том же храме, но на этот раз в качестве пациента. Уже две-три недели у меня нехорошо болит живот. Очень нехорошо. И я догадываюсь, поскольку к тому времени я уже поднаторел в диагностике и бесконтактном лечении, что эта боль свидетельствует о крупнейших неприятностях, которые ожидают меня в самом ближайшем будущем. Я стою в полупустом храме и мысленно разговариваю с Богом.

— Отец Небесный! Ты ведь знаешь, что я перелопатил всю свою биографию. В ней было много всяческой дряни. Я покаялся Тебе во всех грехах, которые нашел, и Ты мне очень в этом помог. Но, видимо, не все я нашел. Скажи, пожалуйста, что я упустил такого, что заслужил известную Тебе болезнь?

А в ответ — тишина. Я стою в проходе церкви, построенной еще М. Ф. Казаковым, слушаю, как отец Федор бубнит себе под нос имена людей «во здравие» из кипы записок, которые лежат перед ним, а хор из трех женщин и одного мужчины пытается из звуков выстроить для нас, грешных, хрустальный мостик от Земли до Неба. Я гляжу на иконостас — ничего нового, гляжу на спину отца Федора — тоже ничего нового... И почему-то мне мысленно представляется в зимнем лесу наряженная живая елка и костер рядом с ней. И мы, юноши и девушки, встречаем Новый год в лесу, потому что мы — туристы, и нам хорошо встречать Новый год именно так. Нам хорошо, но тревожно. Нам всем по семнадцать лет, и это наши последние безмятежные школьные каникулы. В наступающем году мы закончим школу, а дальше — у каждого свой маршрут...

И вдруг я вижу лицо девушки. Как же ее звали? Может быть, Вера? Она потом еще училась в одном со мной институте, но на другом факультете. Вера... Да, именно — Вера. И вдруг я вспоминаю, и мне становится страшно и очень стыдно. В тот новогодний вечер она объяснилась мне в любви. Как Онегин Татьяне, прямо, не оставляя никаких надежд, я ей сказал, что она меня совершенно не интересует и вряд ли заинтересует когда-нибудь. Она отошла.

— Отец Небесный! Я все понял. Хамство, высокомерие со стороны человека, в которого она влюблена. Может быть, я нанес ей удар, который она запомнила на всю жизнь! Отец, я был глуп и жесток! Прости меня. Прошло сорок с лишним лет. Не знаю, жива ли она, и не узнаю никогда, но болезнь будет для меня уроком. Наверное, я все свое заслужил...

В ответ — опять тишина. Нестерпимо заболел живот, я нашел взглядом свободную лавочку в углу и сел. Минут через пять отпустило. Я встал. Потом снова сел, потом снова встал. Когда я выходил из храма, в животе чувствовались остаточные боли заживающей раны. Через неделю исчезли и они. Навсегда, надеюсь. Мне была сделана операция. Потом я сам делал похожие операции другим...

Но это только схема. Жизнь гораздо богаче, и схему приходится корректировать.

Как правило, до медицинской диагностики ко мне обращаются люди, которые меня хорошо знают и не побегут ложиться под томограф, не поговорив со мной. Здесь могут быть свои проколы с очень тяжелыми последствиями. Нам может показаться, что духовная задача решена, но на самом деле мы ее подменили. Предположим, например, что есть женщина — великий альтруист, которая бросается закрывать собой все возможные амбразуры. За это ее все любят и ценят. Она становится легендой. Но именно поэтому она может быть домашним тираном для своей дочки, не давая ей принимать самостоятельных решений. И иногда вред, приносимый дочке, гораздо важнее всего остального. А мы, в силу дружеской симпатии, не хотим это видеть. Мы принимаем бревно за соломинку. Тогда, рано или поздно, — катастрофа. Блат здесь отсутствует. Правила одни и те же для всех. Понимаешь это слишком поздно.

Но чаще всего другой вариант: ко мне обращаются уже после того, как поставлен диагноз. Происходит это обычно так. Человек жил-поживал, потом что-то кольнуло где-то. Как законопослушный обыватель, привыкший поступать по правилам, он отправляется в районную поликлинику и с возмущением получает тяжелый диагноз — рак, например. Он не может этому поверить. Он, такой «белый и пушистый», неожиданно оказался на краю могилы! Ему кажется это недоразумением, нелепой ошибкой, и он с удовольствием набирает мой телефон, который ему кто-то подсунул, в надежде, что я его спасу без боли и желательно до поездки в Турцию, которая предстоит через две недели. Поговорив со мной, он получает дополнительную порцию обиды: я не только его не вылечу, но скажу ему, что он вовсе не такой белый и пушистый, каким себя считал, и именно в этом дело, в этом причина его болезни. И тогда человек делает свой выбор: либо лечиться и одновременно учиться жить заново, либо на всю оставшуюся ему недолгую жизнь сделаться профессиональным больным, которого весь остальной мир должен лечить.