Глава 12. Личность и подлинное «Я»
«Мир ловил меня, но не поймал».
Эпитафия на могиле Григория Сковороды
Не горит сено, не коснувшись огня,
Сердце не полюбит, не коснувшись красоты.
Мир, сгорая во мне, ловил меня…
Но не поймал!
Сгорел я как мир.
Мастер Сия
Для многих мысль о возможной потере личности совершенно неприемлема, она кажется растворением в какой-то однородной серой массе и уходом от жизни. Это не так. Непонимание происходит из-за того, что надличностное сознание Единства путается с доличностным состоянием единства, характерным, например, для младенцев. За подробностями отсылаю к книге Кена Уилбера «Проект Атман», сейчас же подчеркну следующее: потери индивидуальности на надличностном уровне сознания не происходит, ты не опускаешься до животного уровня существования, ты достигаешь высшего человеческого уровня.
Ты находишься в единстве, но различающем единстве, в отличие от недифференцированного единства на доличностном уровне. Этот уровень сознания актуально доступен далеко не всем, и совет Будды не считать себя личностью относится только к тому, кто уже личностью стал и увидел не только ограниченность своих возможностей на этом уровне, но и тупик. Кстати сказать, что слово «личность» не случайно созвучно слову «личина», то есть маска, роль. Бояться потерять личность — значит бояться покинуть тюрьму привычных ролей и масок, расстаться с иллюзиями. А что касается «ухода от жизни», так это примерно такой же уход, какой происходит у бросившего пить человека на взгляд его пьющих соседей.
Однако не надо считать одно из каких-то состояний или отождествлений лучше или хуже другого. Они все исходят из Единого, они все равноправны, все совершенны, и все их комбинации совершенны. У них просто разные совершенства, как различно совершенство бутона и совершенство распустившегося цветка.
Когда ты отождествляешь себя с личностью, ты воспринимаешь себя как классический объект, локализованный в пространстве и времени, отождествленный с телом или черепной коробкой и видящий вокруг изолированные объекты. Ты обусловлен и детерминирован всевозможными стереотипами и зависимостями и подчиняешься, как локальный объект, всем существующим причинно-следственным связям. Стереотипы в себе ты можешь даже не замечать, ибо для того, чтобы их увидеть, необходима достаточная дистанция между тобой и твоими воззрениями. Ее на уровне личности может и не быть.
А на предельном уровне, уровне «подлинного я», мы запутаны со всей Вселенной в целом, и невероятно, невообразимо свободны, хотя бы в силу того, что ни от чего не зависим и ничем не обусловлены. «Я и Отец мой Небесный едино суть», — так говорил об этом Иисус Христос. Только ничего личного, эгоистического в этом состоянии нет, просто ты и есть Жизнь, ты и есть Свобода, она проливается тобой и через тебя. Однако эту свободу нельзя относить к свободе личности! Это свобода надличностна, она только проявляется через твою индивидуальность.
Вот как говорит об «отношениях» между обычным состоянием и подлинным Я Илья Беляев131:
Там, в темной глубине сна без сновидений, называемого в йоге «сушупти», живет наша суть. И суть эта является вовсе не тем, что мы обычно называем своим «Я». Скорее наоборот, это полное его отсутствие. То, что мы привыкли считать собой, на самом деле — крошечная снежинка на вершине невообразимо огромного айсберга подсознательного. По своему устройству подсознательный ум напоминает луковицу или кочан капусты, на листах которого отпечатались миллионы лет пройденной нами эволюции и все те бесчисленные кармы, что были за это время накоплены.
В момент пробуждения от глубокого сна наша безличная суть один за другим надевает на себя эти слои, подобно тому, как мы одеваемся в холодный зимний день. Под каждой очередной одежкой наша обнаженная суть скрывается все глубже, мы становимся все более и более структурированными, запрограммированными, все больше и больше похожими на себя — такими, как мы себя знаем, и вот, наконец, последняя пуговичка застегнута — и мы, одна миллионная того, чем мы на самом деле являемся, выходим на улицу. Доброе утро!
И еще. Пожалуйста, не подумайте, что из предыдущего вы что-то поняли о Просветлении, или что кто-то в этом понимает. Это нельзя понять, можно лишь создать в уме некую модель, дающую иллюзию понимания. Подобное понимание, к примеру, сводит игру в футбол к знаниям правил игры и вовсе не означает умения играть и радоваться игре самому. По меткому выражению Вернера Эрхарда, автора популярного тренинга «ЭСТ»132, понимание — просто-напросто приз для дураков.
Последствия просветления совершенно непредсказуемы — как можно предсказать, что будет, когда человек выходит из какой-либо обусловленности? И происходит оно непредсказуемым образом в непредсказуемое время, своими стараниями ты можешь только увеличить вероятность этой своей реализации в осознанность. Также просветление не является финальной точкой, после которой делать уже нечего, потому что все познано. По сути, с этой точки истинное познание только начинается.
Вот, например, что говорит о своем опыте просветления Экхарт Толле133:
Вплоть до моего тридцатилетия я жил в состоянии почти не покидавшего меня чувства беспокойства и тревоги, перемежавшегося периодами суицидальной депрессии. Сейчас я воспринимаю это, как если бы я говорил о своей прошлой или даже вообще не о своей жизни. Однажды ранним утром вскоре после моего 29-летия я проснулся с чувством жуткого, абсолютного страха. Со мной и раньше такое случалось: я бывало и раньше просыпался с подобным чувством, но на этот раз оно было сильным как никогда. Ночная тишь, расплывчатые очертания мебели в темной комнате, далекий шум проходящего поезда — все казалось каким-то чужим, враждебным и настолько лишенным смысла, что пробуждало во мне глубокое отвращение к миру. И самым отвратительным из всего этого был факт моего собственного существования. Какой был смысл продолжать свою жизнь с грузом такого страдания? Зачем надо вести эту непрерывную борьбу? Я чувствовал, что глубокое, страстное желание к избавлению, стремление к несуществованию теперь становится гораздо сильнее, чем инстинктивное желание жить.
— Я больше не в силах жить сам с собой.
Эта мысль настойчиво повторялась в моем рассудке. И вдруг совершенно внезапно я сообразил, насколько необычной и оригинальной была эта мысль.
— Я один, или меня двое? Если я не в силах жить сам с собой, то тогда меня должно быть двое: «Я» и тот самый «сам», с которым я не могу больше жить. А что, если только один из нас настоящий? — подумал я.
Я был так потрясен этой странной догадкой, что мой разум как бы застыл. Я продолжал оставаться в полном сознании, однако при этом у меня не было ни одной даже крошечной мысли. Потом я почувствовал, будто втягиваюсь во что-то наподобие энергетической воронки. В начале движение было медленным, потом оно постепенно ускорилось. Меня охватил ужасный страх, и тело начало трясти. Я слышал слова «не сопротивляйся», будто бы исходившие из моей груди. Я чувствовал, что меня засасывает в пустоту. Было такое ощущение, что эта пустота находится скорее внутри меня, чем снаружи. Внезапно страх исчез, и я ощутил себя в этой пустоте. Больше я ничего не помню. Я не помню, что было дальше.
Я проснулся от пения птицы за окном. Никогда раньше я не слышал такого звука. Мои глаза оставались закрытыми, но воображение рисовало образ драгоценного бриллианта. Да, конечно, если бриллиант может издавать такой звук, значит, он и должен быть таким. Я открыл глаза. Сквозь занавеси просачивался первый свет утренней зари. У меня по-прежнему не было никаких мыслей, и я чувствовал, я точно знал, что существует нечто такое, что мне еще надлежит познать, нечто бесконечно большее, чем мы себе представляем. Этим мягким свечением, струившимся сквозь занавеси, была сама любовь. На глаза навернулись слезы. Я встал и походил по комнате. Я узнал ее, однако теперь я понимал, что никогда прежде не видел эту комнату в истинном свете. Все было свежим и нетронутым, будто только появилось на свет. Я брал в руки вещи, карандаш, пустую бутылку, удивляясь их красоте и наполненности жизнью.
В тот день я бродил по городу совершенно пораженный чудом земной жизни, будто я сам только что народился на свет.
Следующие пять месяцев я жил в состоянии беспрерывного, глубокого покоя и блаженства. Потом интенсивность этого состояния несколько ослабла, или, возможно, просто так казалось, ибо это стало моим естественным состоянием. Я все еще был способен взаимодействовать с миром, хотя и понимал, что ничто из того, что я делал, вероятно, не прибавляло ничего к тому, что у меня уже было.
Я, конечно, знал, что со мной произошло нечто чрезвычайно важное, глубокое и основательное, но совершенно не понимал, что именно. И так было еще в течение нескольких лет, пока из чтения духовных писаний и от духовных учителей я не узнал, что со мной произошло то, чего все они искали. Я понял, что сильный прессинг страдания в ту ночь, должно быть, подтолкнул мое сознание к тому, чтобы оно оторвалось от своей идентификации, от своего отождествления с несчастным и глубоко испуганным себя, который является, в конечном счете, фикцией, созданной в сознании. Этот отрыв, должно быть, был столь полным, что это ложное, страдающее «Я» тотчас сжалось, будто из надувной игрушки вытащили пробку. То, что осталось, была моя истинная, вечная сущность Я есть: сознание в чистом виде, предшествующем его идентификации с формой. Позже я научился входить в это внутреннее царство безвременья и бессмертия, которое я первоначально ощутил и воспринял как пустоту, будучи в полном сознании. Я пребывал в состояниях такого неописуемого блаженства и святости, что даже первоначальное ощущение, которое я только что описал, меркнет в сравнении с ним. Время пришло тогда, когда ненадолго я остался ни с чем на физическом плане. У меня не было взаимоотношений, работы, дома, определенной общественной идентификации. Я провел почти два года, сидя на скамейках парка в состоянии самой яркой и насыщенной радости.
Но даже самые прекрасные ощущения приходили и уходили. Однако более фундаментальным, чем, возможно, любое из этих ощущений, оставалось невыраженное явно ощущение покоя, которое никогда не покидало меня с тех пор. Порой оно бывает очень сильным, почти осязаемым, а некоторые другие также можно чувствовать. Временами где-то на заднем плане как будто звучит далекая мелодия.
Татьяна: Михаил, мне почему-то кажется, что божественность, или просветление, возможны, но не просто так — взамен ты должен заплатить определенную цену. Ты должен избавиться от важности боли, радости, счастья, горя, желаний, фантазий… Получается, что у тебя вообще не будет ничего того, что связано с чувствами. И мыслей с вопросами, кстати, тоже не будет — зачем, ты и так все видишь и знаешь. Зачем мне эта пустота! Это ведь неинтересно. Интересно только тогда, когда значимо!
М.: Каждый из нас оказывается в том мире, который выбирает, который кажется ему лучшим. Только знай, что есть Иное, и там тоже есть эмоции, мысли и т. д., причем гораздо более яркие. Нет ничего плохого, что тебе хочется всего того, что сейчас для тебя связано с вовлеченностью. Ум воспринимает все в тех границах и представлениях, в которых живет. Пустота для обычного человека звучит как опустошенность. А состояние Просветления выходит за рамки любых представлений. Ум никогда не вместит этого.
Просветленный человек проживает все, что только возможно в этом мире. Он может испытывать все чувства, в том числе и те, о которых ты говоришь, только без зависимости от них. Он присутствует всюду, даже в гневе и страхе, блаженствуя, удивляясь и радуясь. Его никак нельзя назвать безучастным, бесчувственным или всезнающим. Скорее, наоборот — он весел, легок, игрив и очень любознателен. В нем покой, радость, любовь и смех, хотя внешне это может выглядеть как угодно. А насчет пустоты, так пустота в состоянии Просветления есть, но это не означает отсутствие чего-либо. Это пустота Дао. Пустота для Мастера — это отсутствие несвободы, отсутствие зависимости, это состояние ничем не занятого и необусловленного сознания. Она ничем не отличима от наполненности, но эта наполненность — без зависимости. И еще: ум — не состояние жизни. Ум — состояние выживания. Ум никогда не сделает тебя счастливым. Счастье — это состояние присутствия в чем-то, сопричастности чему-то без зависимости, это состояние не-ума, то есть владения умом без зависимости и отождествления с ним.
Олег: Михаил, а как ты относишься к покаянию как необходимому условию на пути к Богу и подлинному «Я»?
М.: Слово «покаяние» обычно означает сожаление, раскаяние в каких-то поступках. Призыв «покайтесь» воспринимается как «почувствуй себя виноватым». Однако в Евангелиях это слово употреблялось в совершенно ином значении. Цитирую Джона Уайта134:
Арамейское слово, которое употребил Иисус, — tob. Оно означает «обращаться», «превращаться», «возвращаться назад к Богу». Смысл этого лучше всего передается тем греческим понятием, которое было использовано для того, чтобы перевести его. Это слово метанойя, которое, так же как и tob, означает нечто гораздо большее, чем раскаяние, ощущение сожаления за свое неправильное поведение. Этимологически слово метанойя имеет два корня. Мета означает «за пределами» или «возвышение над чем-либо», а нойя происходит от нус (nous), что означает «ум». Поэтому первоначальное значение слова «метанойя» было «идти к чему-то более высокому, чем ординарное состояние ума».
Кстати, аналогичная подмена смыслов произошла и с понятием греха. Грех в понимании ранних христиан — промах, стрела, летящая мимо цели. Хотел одно, а получил другое. Хотел сходить в магазин, а попал под машину. Грех, в тогдашнем понимании, ничем не отличался от буддийского понятия омраченности. Это сейчас, стараниями клириков, под грехом понимается проступок, нарушение правил. «Вот, батюшка, согрешил, каюсь. Сейчас пост идет, а я сала поел и водки выпил…».
Добавлю, что чувство вины стараются в нас вызвать те, кто хочет нами манипулировать, кто хочет, чтобы мы стали послушными овцами. Для пути к Богу вместо ощущения вины и неправильности необходимо принятие происходящего как позволения ему (и себе) Быть. Принятие достигается не через чувство вины, а через прощение, как себя, так и других. Оно не противоположно неприятию, а является результатом его рекогеренции (осознания), то есть представляет собой суперпозицию отталкивания/неприятия, притяжения/желания и всего того, что возникло в расширенном рекогеренцией пространстве восприятия.
Принятие ни в коей мере не означает пассивности, наоборот, это наиболее активная позиция из всех возможных. Ты принимаешь ситуацию и свои реакции на нее, позволяя себе свершить то, что должно. Иными словами, принятие означает воссоединение с когда-то отвергнутой частью себя.
Алёна: Михаил, насколько, на ваш взгляд, актуальны психологическая помощь и консультирование для человека, собирающегося идти путем мистика?
М.: Ни один уважающий себя монастырь не примет в монахи никогда не ощущавшего радость и упоение жизнью человека. Заниматься глубокими мистическими практиками, особенно вне традиции и без руководства Мастера, могут только достаточно реализованные в жизни, психически устойчивые и гармоничные люди. Погрязшим в житейских неурядицах людям магия и мистика не только недоступны, но и не нужны. Скорее всего, им просто необходима помощь.
И здесь я двумя руками за грамотную психотерапию в любых формах. Ее результатом должно быть состояние, когда у человека появляются своя самоценная и наполненная событиями жизнь, и ему теперь совершенно незачем сравнивать свою жизнь с жизнью любого другого человека.
Только необходимо иметь в виду следующее. Психологи часто довольствуются тем, что предлагают человеку клише успешной по представлениям какой-то группы людей деятельности либо целенаправленно занимаются развитием какой-то способности (памяти, коммуникабельности и т. д.), не всегда заботясь о целостности. Водораздел между психологической помощью и духовными практиками можно сформулировать примерно так: что я хочу? Я хочу прожить более комфортно, в соответствии с представлениями, которые считаю своими, или я хочу узнать, что такое жизнь и кто такой я?
Кому я больше нужен: социуму, начальству, науке, семье, стране — или себе самому?
Важно отметить, что названия «психологический тренинг» или «духовная практика» в настоящее время далеко не всегда отражают суть. Многие «духовные» практики страдают стремлением к созданию клише успешной деятельности, а некоторые психологические школы могут направить вас на поиск Истины и самопознание.
А вот после получения психологической помощи выбор пути, которому следовать, — уже целиком ваш внутренний вопрос. Хотите соответствовать, быть успешным, найти и освоить наиболее выигрышные роли и навыки — слушайте советы, ищите знания, и психологи помогут вам перепрограммировать себя на это. Только не забывайте, что не столько вы будете иметь их, сколько они вас. И не столько вы будете иметь знания, сколько знания будут иметь вас. Они будут заслонять собой реальность, заслонять Подлинность, а робот останется роботом. А если хотите узнать, что такое Жизнь, что скрывается за ворохом условностей, ролей, искусственных знаний и ограничений и прийти к Подлинности — вам в другую сторону.
Елена: Михаил, является ли то, что вы рассказываете нам, эзотерическими знаниями? Я воспринимаю подобные знания как нечто тайное, сокрытое от непосвященных, доступное очень немногим. И мне становится непонятно: о каком эзотерическом знании может идти речь, когда в зале столько народа, а иные тексты издаются огромными тиражами и совершенно доступны?
М.: События не имеют «объективного» и существующего вне нас смысла, каждый из нас наполняет происходящее собственным содержанием, смыслом и значением. Поэтому первый вопрос вам следует адресовать себе, и звучать он должен примерно так: «Вижу ли я глубину и тайну в происходящем сейчас? Замирает ли мое сердце?» Если да, вы получаете сейчас эзотерическое знание.
Что касается второго вопроса — всем понятен лишь внешний, логический слой эзотерических текстов. Доступными же они становятся лишь в некотором состоянии сознания, превосходящем сознание ума. В обыденном состоянии они могут даже показаться бессодержательными, хотя так бывает далеко не всегда.
Эзотерические тексты написаны в определенном состоянии сознания и активируют соответствующий уровень сознания читающего их человека. Например, постигая внешне бессодержательный текст «Гром. Совершенный ум» из апокрифов древних христиан, можно напрямую войти в невероятную благодать и радость, лежащую в основе Бытия. Подобных текстов не так уж и много, большинство издающейся сейчас «эзотерической» литературы правильнее назвать просветительской. Практический критерий, позволяющий отличить одно от другого, прост: если чтение становится для вас медитацией, а не возможностью узнать что-то новое или развлечься, книга является эзотерической. Это может быть и художественное, и научное произведение.
Вы можете мне не поверить, но эзотерический текст иногда даже не надо читать, достаточно просто находиться с ним рядом. О его понимании он позаботится сам, вам надо только настроиться на него и быть с ним. Таковы, например, Бхагавад-гита и Алмазная Сутра. Однако имейте в виду: ваш ум может вас провести, подменив прямое знание ментальными концепциями.
|
