Возлюби врагов! Не убий!

 

В процессе обучения и в дальнейшей жизни, как само собой разумеющееся условие, надо выполнять — и не формально — главные этические заповеди. Среди них, конечно, «возлюби врагов» и «не убий».

Врага не только не надо лишать жизни, к нему нужно проникнуться сочувствием и жалостью. Потому что злом зла не вышибить. Я лично не встречал в своей жизни ни одного мерзавца по убеждениям. Я встречал плохих людей и мерзавцев по заблуждениям. То есть они хотят хорошего, но ошибаются в выборе пути. Поэтому, если кто-то делает мне больно, обиду я стараюсь погасить, учитывая, что мой враг делает это лишь потому, что считает свое действие нравственно правильным. Я считаю, что он просто дурно воспитан, и его надо пожалеть. Его дурные наклонности приведут его самого к беде... Должна быть жалость к противнику, а не борьба с ним.

Сколько у меня было споров с моими пациентами и на тему «не убий»! Мне говорили: ты посмотри программу новостей по телевизору — сколько там крови и убийств. События обязательно заставят тебя «мочить врага в сортире». Я имею возражение против этого бесспорного, казалось бы, довода. Рассмотрим сначала мирное время. Любое общество имеет структуру сандвича. И в каждом слое этого сандвича — свои порядки. Трудно себе представить убийство в среде пушкинистов, например. Но есть социальное дно: всякие там игорные дома, кабаки, организованная проституция, криминальный (а есть ли у нас другой?) бизнес, просто воровская среда, наконец. Там убийство — повседневность. Но зато там и деньги, которых пушкинисты даже во сне не видели. Там убийство входит в главные правила игры. Вот и выбирай. Хочешь быть пушкинистом — позабудь о деньгах. Тогда не убьют. И ты не убьешь.

Мне могут возразить, во-первых, что состояние аффекта может коснуться каждого, пушкиниста в том числе. В какой-то мере я с этим согласен, но убийство в состоянии аффекта составляет малый процент в череде убийств на почве жадности и необузданности желаний. Я берусь утверждать далее, что само чтение произведений Пушкина настраивает душу человека на мирный лад, и он учится владеть собой, а значит, и справляться с аффектами. «Учитесь властвовать собою!» — говорит Онегин Татьяне, я эти слова постоянно цитирую пациентам.

Во-вторых, что начальник милиции не может быть пацифистом — он воров всех упустит. С этим я тоже согласен. Вот и в хорошем фильме «Место встречи изменить нельзя» прагматик Жеглов, которого играет Высоцкий, на голову выше чистоплюя, которого играет Конкин. Герою Конкина можно посоветовать: не в свои сани не садись, иди в пушкинисты — там ты будешь на месте. А Жеглова, напротив, туда нельзя пускать, он там сдохнет от тоски.

Тут я хочу предложить читателю задуматься еще вот над чем. Если приглядеться, то можно прийти к выводу, что и бандиты, и милиция — это две стороны одной и той же медали. Абсолютно то же самое — профессиональные военные, которые на самом деле профессиональные убийцы. В военных училищах и академиях их обучают самым передовым способам убийства людей. Меня самого этому тоже учили — лейтенант запаса! В итоге получается, что в социальной структуре общества есть две категории людей с деформированным взглядом на самоценность человеческой жизни: милиция и армия. Разница только в направлении вектора их усилий: милиция борется с внутренними врагами, а армия — с внешними. Но в нравственном плане они сами и те, с кем они борются, — из одной бочки. В эзотерическом рассмотрении люди, стремящиеся решать проблемы силовым образом, имеют в качестве руководителей монады духа «новоиспеченные». Они, фигурально выражаясь, только что с пальмы слезли. Поэтому неизбежно образ жизни и представления пушкинистов (старые, опытные монады духа) не совпадают с такими же представлениями «младенцев» — бандитов, милиционеров, военных. И дело тут не в презрении к милиционерам и военным — у меня его нет. В обществе всегда подрастают молодые пушкинисты и милиционеры с военными. Это объективная реальность.

Недавно в Ираке казнили Саддама Хусейна и его сообщников. Мотив — установление справедливости, назидание, в отместку за тех, кого они погубили. Никто из европейцев (и я в том числе) не сомневается в том, что Хусейн и его приспешники — мерзавцы. Но когда мы их убиваем, мы опускаемся до их уровня. Если бы их не убили, для будущих претендентов на роль диктатора, людей колеблющихся при принятии ими решений маленькой гирькой на чашу весов добра была бы мысль, что мы, европейцы, выше мести, что жизнь у человека нельзя отнимать никогда, ни при каких обстоятельствах. А много ли людей, которые рассуждают именно так? Многие ли отказываются от мести? Мало, очень мало. Зато людей, которые из-за своей духовной неразвитости готовы мстить людям, делающим зло, очень много. Из их числа и формируется корпус милиционеров.

Но, скажут мне, общество пока несовершенно, кто-то в нем все же должен осуществлять карательные функции. А я спрошу, почему обязательно карательные? Ведь есть же совсем другие люди, которые, решая ту же по существу задачу, идут в психологи, а не в милиционеры. Хорош был бы психолог с жаждой мести! А вот милиционер, который хочет наказать преступника, смотрится вполне нормально. Поэтому я и написал, что в некоторых отношениях бандит и милиционер рассуждают одинаково — им чужд гуманизм, они до него еще не доросли. Конечно, это всего лишь мое мнение. Может быть, я и сам не дорос до истины, но! Общество будет совершенным тогда и только тогда, когда не будет желающих играть в любое насилие.

 

Жаль только — жить в эту пору прекрасную

Уж не придется — ни мне, ни тебе.

 

 

Однако хватит возражений, вернемся к пушкинистам. Итак, выбрал. Стал пушкинистом. Но на работу и в магазин ходить надо? По дороге убить могут! Что делать? Верить в Бога. И когда будешь идти по улице, тебя Бог будет оберегать. Но, как известно, «не искушай Господа своего», не ходи в бордель или по темным улицам, чтобы проверить свою неуязвимость. Идея, полагаю, ясна.

«Ну, а война? — спросят меня. — Вспомни сорок первый год. На нас напали, в чем виноват наш народ? Всем пришлось стрелять». Нельзя плевать в свой народ, потому что сам составляешь его частичку. Я не хочу играть на этом каверзном поле — легко поскользнуться. Но все-таки, давайте вспомним, что перед сорок первым годом был семнадцатый год, а начиная с него, наши отцы и деды мечтали о победе коммунизма во всемирном масштабе. Мирным путем? Как же мирным, как бы не так! Поэтому в чем другом, а в пацифизме наш народ обвинить нельзя. Отсюда многое и проистекает. Беда советского общества и германского времен Гитлера состояла именно в преувеличении роли насилия как «повивальной бабки истории»...

Все эти аргументы — для тебя, читатель. Меня же мои наставницы учили на образах и примерах. Было это во времена перед первой чеченской войной. Тогда было много сообщений о захвате заложников и диверсиях, санкционированных тогдашней властью Чеченской республики. Учеба шла с использованием газетных клише.

Образ вертолета. Нехорошие чеченцы вылетели на захват заложников. Это я понимаю. Голос обучающего: «Твои действия?» Я мысленно хватаю что попало, то ли комплекс «Игла», то ли просто рогатку и стреляю по вертолету. Он падает и взрывается. Я перевожу дух. В ответ: «Сколько тебя можно учить?! Сначала „не убий“, потом все остальное».

Новый сюжет, дается возможность исправить ошибку. Шоссе. В подлеске у дороги расположилась группа захватчиков. Они лежат, прижавшись к земле, с автоматами на боевом взводе. Сейчас появится автомашина, по ней откроют огонь, кто останется в живых — станет заложником. Голос обучающего: «Твои действия?» Я мысленно переставляю все автоматы на предохранитель. Этих не захватят, эти проскочат. Слышу: «Молодец, задача решена».

Дальше расскажу то, что обсуждать не хочется: пережитый страх еще живет во мне. Но логика развития сюжета требует.

Иногда меня проверяют по-настоящему, в боевых, так сказать, условиях. Мы с женой возвращались из гостей. Друзья подбросили нас на машине из области до метро и сделали ручкой, а дальше мы поехали сами. Было часов двенадцать ночи. Сидим, благостно вспоминаем обильный стол, умные разговоры о смысле жизни, о хороших людях. Еврейская семья, дочка живет в Канаде. Я занимаюсь ее лечением. Сейчас она приехала на побывку. Ей около тридцати лет. Она очень красива своеобразной семитской красотой, чем-то напоминает Марию Магдалину со старых картин. Мы с женой обсуждаем поразивший нас факт, что в Москве, городе, в котором она выросла, она боится одна ездить в метро. Требуется сопровождающий. Общее наше мнение — это уже слишком. Ничего с ней не случится...

Напротив на диванчике сидит симпатичный азиат, хорошо одетый. Похож на узбека. Милый мальчик, лет девятнадцати-двадцати, студент, похоже... Вагон полупустой. На остановке открывается дверь, и входят трое коротко стриженых парней и с ними девица. Ну, вошли и вошли. Разговаривают о чем-то между собой не слишком громко. Чувство опасности, которое возникло при их появлении, куда-то ушло. Вдруг один из этих парней наклоняется к узбеку и что-то ему тихо говорит. Тот кивает головой, через некоторое время встает и уходит в глубину вагона. Мы за ним не следим, но настроение почему-то испортилось. Поезд остановился, двери открылись-закрылись, едем дальше. Мы с женой отгородились от реальности своим разговором. И вдруг шум в глубине вагона. Я вижу, как один из этих стриженых бьет по лицу узбека, а остальные стоят рядом и смотрят. Слышу голос жены: «Не пущу!» Я вырываюсь из ее рук, подбегаю к узбеку, закрываю его собой и кричу обидчику: «Бей меня, я — русский!» Вижу его глаза. Он не знает, что делать. Он в полтора раза выше меня. И волосы у меня сивые. И на носу — очки. Рука у него не поднялась, а потом было уже поздно: другие люди вмешались в драку. А моя маленькая жена, как тигрица, накинулась с ругательствами на девицу, которая была с парнями. Я помню, что та растерянно оправдывалась: «А я что? А я при чем?» Узбека увели в конец вагона, вытерли кровь, снабдили носовыми платками. Здесь случилась наша остановка. Вышли мы, вышел и узбек. Он пересел в соседний вагон. Напрасно, мне кажется. Но это его дело. Мы молча пошли на улицу...

Как известно, Карл Юнг сформулировал принцип парности, который предполагает близкое совпадение во времени двух маловероятных событий. Я до сих пор не знаю, прием ли это педагогический у Бога, или за этим стоит какой-то закон, нам неизвестный*. Итак, через пару недель ситуация повторилась. На этот раз я ехал в метро днем, по счастью, без жены. Сел на пустое место на краю дивана и поехал в центр. В очередной раз открылась дверь, и в вагон впорхнул юркий старичок и занял свободное место у противоположного конца моего дивана. За ним вошла компания молодых людей уголовного вида — опять трое парней и одна девица. Они встали напротив у противоположного дивана и начали громко и бесцеремонно разговаривать. Опять возникло знакомое ощущение опасности. Думаю про себя: «Не дай Бог кто-то им попадется на дороге!» И вдруг их главарь наклоняется ко мне и достаточно тихо говорит:

 

* Интересно, что принцип парности не имеет естественно-научного объяснения, если не опираться на физическую идею квантовых корреляций. Но объяснение этой идеи у нас еще впереди.

 

— Отец, тебе надо встать. Ты перебежал нам дорогу, как заяц. Я жду.

Я не ожидал ничего подобного, но не встал, а сидя отвечаю ему:

— Ты ошибаешься. Вы вошли на Тверской, а я здесь сидел еще на Новокузнецкой.

— Не пудри мне мозги. Лучше встань. Считаю до трех. Раз...

Здесь я допустил ошибку: я заорал «помогите!». Все на меня оглянулись, но на помощь никто не двинулся. А парень смотрит на меня своими пронзительными уголовными глазами, улыбается и медленно говорит:

— Никто тебе не поможет. Вставай, пока не поздно. Два...

Я немного собрался духом, принял решение и отвечаю:

— Ты меня с кем-то путаешь. Вставать я не буду.

В этот решительный момент к моему обидчику наклоняется его «подельник» и тихо что-то говорит. Обидчик смотрит на меня и говорит:

— Прости, отец. Ошибка вышла. Это не ты. А что же он, сука, молчит в тряпочку?! Паразит, спрятался за тебя! Но ты не в обиде?

— Я не в обиде, — говорю я, — но я сейчас выхожу, садись на мое место и успокойся.

— Подожди, я сейчас с этим гадом разберусь!

— Успокойся, все в порядке, не надо так переживать. Лучше сядь, — сказал я и вышел из вагона. Мне действительно надо было выходить.

При разборе за первый эпизод я получил пятерку, потому что сумел ненасильственными действиями переломить насильственную ситуацию. А за второй эпизод мне поставили четыре с минусом. За то, что заорал «помогите!». С оценкой согласен.

И еще к вопросу о «не убий». Если ты гуманист и любишь людей и зверей, то постарайся, в частности, чтобы зверей меньше убивали. Пусть Бриджит Бардо защищает зверей через прессу и суды, тебе это не дано. Ты сам-то не участвуй в убийствах! А потому не носи кожаные вещи и побереги буренок — избегай есть их мясо. Зверям больно, когда их убивают ради шкуры и мяса.